– Но этих мальчиков выдворили из страны.
– Не такое уж необычное дело, особенно если их посчитали цыганами… Завтра я пообщаюсь с Государственным архивом… В те времена никто не вел работу с иммигрантами, это была забота полиции, Комитета по охране детства и Комиссии по делам иммигрантов…
Возле Хеггвика Йона свернул на заправку.
Анья тяжело дышала в трубку. Это дело просто так не закончится, подумал комиссар. У него будет продолжение.
– Тебе известно, где работал их отец? – спросил он.
– Я начала проверять все гравийные карьеры в Швеции, но проверка может занять какое-то время. Речь идет об очень старых документах. – У Аньи был утомленный голос.
Йона несколько раз сказал “спасибо” и закончил разговор, остановился у красного домика. Молодой мужчина с коляской шел по тротуару возле транспортного потока.
Вдоль трассы мела поземка, снег закручивался вихрями, летел в лицо и глаза. Молодой папаша прищурился, ему пришлось развернуть коляску, чтобы перетащить ее через сугроб на обочине.
Йона вдруг вспомнил, что говорил Микаэль о Песочном человеке. Микаэль сказал, что Песочный человек может ходить по потолку, говорил другие сбивающие с толку вещи. Но юноша трижды повторил, что от Песочного человека пахнет песком. Может быть, Микаэль вынес этот образ из сказок, но что, если запах песка связан в гравийным карьером, с чем-то, покрытым песком?
У Йоны за спиной загудел автомобиль. Комиссар тронул было машину, но тут же съехал на обочину и позвонил Рейдару.
– Что случилось? – спросил тот.
– Я бы хотел поговорить с Микаэлем. Как он?
– Плохо, из-за того, что многого не помнит. У нас ведь полицейские бывают каждый день, по многу часов.
– Даже самая маленькая деталь может оказаться значимой.
– Я не жалуюсь, – поторопился объяснить Рейдар. – Мы что угодно сделаем, я всегда вам это говорю, мы здесь двадцать четыре часа в сутки.
– Он не спит?
– Я разбужу его. О чем вы хотели его спросить?
– Он говорил, что от Песочного человека пахнет песком… Может ли быть, что капсула расположена неподалеку от гравийного карьера? В некоторых карьерах дробят камень, в некоторых…
– Я вырос возле гравийного карьера, на стокгольмских эскерах, и…
– Вы выросли на гравийном карьере?
– В Антуне, – слегка удивленно ответил Рейдар.
– Какой карьер?
– Рутебру… большой гравийный карьер, от Антунавэген и на север, мимо Смедбю.
Йона перестроился на другую полосу, быстро вернулся на шоссе и снова поехал на север. Он был уже почти возле Рутебру, гравийный карьер должен быть недалеко.
Комиссар слушал скрипучий, усталый голос Рейдара и в памяти, словно при случайном наложении снимков, возник странный фрагмент из воспоминаний Микаэля: “От Песочного человека пахнет песком… У него фарфоровые пальцы, и когда он достает песок из мешка, они звенят друг о друга… и в следующий миг ты уже спишь…”
Чем дальше на север, тем больше редел поток транспорта. Йона все прибавлял скорость, думая, что спустя столько лет три элемента головоломки наконец встали на место.
Отец Юрека Вальтера работал и покончил с собой в доме возле гравийного карьера.
Микаэль говорил, что от Песочного человека пахнет песком.
А Рейдар Фрост вырос неподалеку от старого гравийного карьера в Рутебру.
А что, если это один и тот же карьер? Это может оказаться не просто случайностью, элементы пазла всегда точно подходят друг к другу. Тогда Фелисию держат именно в Рутебру, а не там, где ее ищут полицейские.
Из-за снежной слякоти между полосами дороги машина виляла. Грязные брызги летели на ветровое стекло.
Йона свернул перед автобусом на аэропорт Арланда, спустился по съезду и поехал вдоль большой парковки. Посигналил, и какой-то мужчина, отпрыгивая в сторону, уронил пакет из “Вилли”.
Две машины остановились, когда загорелся красный свет, но Йона выскочил на встречную полосу и круто свернул влево. Шина скользнула по мокрому полотну. Комиссар въехал на покрытый снегом газон и поехал прямо через снежный завал, образовавшийся после расчистки дороги. Плотно слежавшиеся снег и лед захрустели под колесами. Проезжая центр Рутебру, комиссар еще увеличил скорость и свернул на узкую Норрвикследен, идущую параллельно эскеру.
Фонари качались на ветру, снег летел сквозь свет.
Комиссар перевалил через гребень и поздновато заметил дорогу, ведущую к карьеру. Он круто свернул и затормозил перед двумя толстыми железными шлагбаумами. Колеса скользнули по снегу, Йона вывернул руль, машину занесло, и заднее крыло гулко ударилось о шлагбаум.
Красная габаритная фара треснула и мелкими осколками осыпалась в снег.
Йона вылез из машины и бегом бросился к синему бараку, где помещалась контора.
Тяжело дыша, он спустился по крутому склону к огромному кратеру, который люди углубляли долгие годы. Прожекторы на высоких столбах освещали странный лунный пейзаж с неподвижно замершими экскаваторами и горами отработанного песка.
Йона подумал, что здесь никто не зарыт – нет смысла прятать здесь тела, их все равно выкопают. Гравийный карьер – это яма, которая с каждым днем становится все больше и глубже.
Быстрый снег потоком летел сквозь искусственный свет.
Комиссар побежал вдоль огромных дробилок с высокими транспортерами.
Он находился на новых участках карьера. На песке не было снега – очевидно, работы ведутся именно здесь.
Позади машин стояли синие сараи и три строительных вагончика.
Тень Йоны следовала за ним, появляясь, когда свет прожектора падал на кучу песка.
В полукилометре перед собой комиссар увидел покрытый снегом участок, а за ним – обрыв. Вероятно, там находились более старые участки карьера.
Комиссар двинулся к крутому спуску, куда люди выбрасывали всякий хлам: старые холодильники, сломанную мебель и мусор. Поскользнулся в снегу, но удержался на ногах. Позади скатывались камни. Комиссар отшвырнул с дороги ржавый велосипед, споткнулся о гребень эскера.
Теперь он находился на исходном уровне гряды – больше сорока метров над уровнем новой поверхности – и мог окинуть взглядом искореженный пейзаж. Холодный воздух врывался в легкие. Комиссар смотрел на залитый светом карьер с машинами, на временные дороги, горы песка.
Йона побежал по узкой полоске незаснеженной травы между резко обрывавшимся склоном и Эльвсундвэген.
Погнутый остов автомобиля лежал на обочине перед строительным забором с предупреждающими знаками и эмблемой охранного предприятия. Йона остановился и прищурился, глядя сквозь снегопад. В дальнем углу самой старой части карьера виднелись заасфальтированная поверхность и ряд одноэтажных домов, узких и прямых, словно военные казармы.