— Да я сижу тут дома, понимаете, жду вас, когда вы придете со своими иконами, — сказал он весело.
— Никуда я не пропадала, — возразила я, — можем встретиться хоть сейчас.
— Отлично! Приезжайте ко мне домой, берите с собой иконы и ожерелье, про которое вы говорили, — предложил Илюмжинов.
— Нет, знаете, к вам домой что-то не хочется, — сказала я, на ходу придумывая план мести. — Давайте встретимся в кафе. Я знаю отличное заведение, называется «Сулреп». Кофе там просто обалденный. Приезжайте через полчасика, я тоже подъеду.
— Хорошо, договорились, я буду, — обрадовался Илюмжинов.
— И закажите мне кофе, если придете первым, — попросила я на прощание, отключила связь и улыбнулась: неплохо придумано!
Накупив продуктов, в прекрасном настроении, со счастливой улыбкой на губах двинулась к дому, представляя в своих грезах Илюмжинова, одиноко сидящего в кафе с двумя чашками остывшего кофе по пятьсот рублей каждая, и, конечно же, его подручных за соседними столиками тоже с кофе.
Моя улыбка погасла, когда я увидела компанию подростков, куривших с торца дома под акацией. Их было четверо: трое бритых наголо парней в черном, лет по шестнадцать и растрепанная девчонка младше их. Подумаешь, компания подростков. Ну курят, болтают… обычное дело. Однако наметанный глаз сразу определил, что они не просто так здесь стоят от нечего делать. По их движениям, взглядам и отрывочным репликам чувствовалось, что они на взводе, что чего-то ждут или кого-то. Заметив меня, компания словно вздохнула с облегчением. Я замедлила шаг, размышляя, что же делать. Ситуация казалась не столь опасной. Уж с подростками-то я без проблем справлюсь, даже если у кого-нибудь из них окажется нож. Накостыляю им по-легкому и допрошу, кто их подослал. Подростки не торопясь вытащили из сумки, стоящей у их ног, самодельные деревянные дубинки, утыканные гвоздями, и двинулись мне навстречу.
«Их всего трое, — повторяла я себе, — главное, сильно не покалечить». Шорох, послышавшийся сзади, заставил меня обернуться. Из зарослей по обеим сторонам дорожки выбрались еще трое подростков. Один с дубинкой, другой с обрезком трубы, а у третьего в руках была бейсбольная бита. Ловушка захлопнулась. Им велели меня покалечить. Но даже если я сними справлюсь, жители дома, перед окнами которого будет происходить побоище, вызовут милицию, и я окажусь за решеткой на неопределенное время. А пока стражи порядка будут разбираться, моего клиента укокошат.
Последний раз оглянувшись по сторонам и поняв, что бежать некуда, я бросилась на нападавших. Все произошло быстрее, чем я думала. Юный бритый мутант с хорошо накачанными мышцами налетел на меня с поднятой битой, намереваясь одним ударом раскроить мне череп. Я резко вскинула вверх прямые, сомкнутые в ладонях руки — простой, но эффективный прием против ударов дубинкой сверху. Бита скользнула по руке справа, не причинив мне особого вреда. Ударом ноги в солнечное сплетение я свалила парня с трубой, а прикрываясь телом бритого с битой, врезала нападавшему ребром ладони по ключице и швырнула его на третьего шпаненка с дубинкой, при этом бита осталась у меня в руках. Сзади налетела остальная компания бритоголовых, вопя, как стало бешенных макак.
Передо мной замелькали дубинки, унизанные остро заточенными смертоносными гвоздями. Я парировала удары, нападала сама, каждым выпадом отправляла в аут очередного противника. Девчонка же, стаявшая немного в стороне от места основных событий, горячо болела за своих, оглашая поле боя визгами и выкрикивая советы, что конкретно надо сделать со мной, куда что запихнуть, что оторвать. Когда же я удушающим приемом отключила последнего еще державшегося на ногах пацана, девка швырнула в меня булыжником, целясь в голову.
— Ну ты пошла, малявка, — крикнула я и, уклонившись от камня, метнулась к девчонке. Та кинулась бежать, я за ней. Позади осталась площадка, усеянная телами бритоголовых, жалобно стонавших и пытавшихся куда-то ползти. Через сотню метров отчаянной погони я ухватила беглянку за волосы, свалила на газон в заросли цветов и, достав из кобуры пистолет, ткнула дуло девице в лицо. — Кто вас послал? — закричала я, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Девчонка смотрела на меня расширенными от ужаса глазами и молчала. — Считаю до трех и стреляю! — завопила я, разыгрывая приступ неконтролируемой ярости. Мой палец щелчком сдвинул предохранитель. — Раз! Два! — зловеще сказала я, стискивая пленнице горло. При слове «два» девчонка словно очнулась и заорала:
— Я все скажу, все, только не убивайте.
— Говори, малолетняя дрянь, немедленно! — проревела я, приставив дуло к ее ноге. — Кто велел меня изуродовать? Говори!
Часто дыша и всхлипывая, девчонка пролепетала:
— Это один крутой! Вар! Я слышала. Когда мы сидели в «Осьминоге», он подошел, показал вашу фотографию и велел уложить в больницу.
Со стороны супермаркета донесся вой милицейских сирен. Бросив свою жертву, я стремглав понеслась прочь, на ходу пряча револьвер. Нельзя, чтобы меня сегодня взяли, ни в коем случае. Ведь недаром же Вар именно сегодня приказал вывести меня из игры.
Показался дом антиквара. Я вбежала в подъезд, лихорадочно соображая. Может быть, они уже напали на квартиру, пока я тут возилась? Перед глазами как живые вставали картины расправы с антикваром и домработницей. Как можно было так опростоволоситься? С выпрыгивающим из груди сердцем я взбежала вверх по лестнице, опасаясь воспользоваться лифтом, позвонила в квартиру антиквара и стала ждать. Дверь открылась. На пороге стоял Дмитрий Иванович. Его губы кривила самодовольная улыбка.
— Где же ваши покупки? Ходили в супермаркет, а вернулись пустой? — спросил он и добавил: — Да еще запыхались, будто кто за вами гнался.
Я растерянно посмотрела вниз, на руки. Черт возьми, он прав — мои покупки рассыпаны по асфальту там, где я дралась. Собирать же их времени не было, подоспела милиция.
Ничего не ответив, я прошла в квартиру, а антиквар закрыл дверь.
— Что-то случилось? — спросил Дмитрий Иванович уже серьезно. — У вас рукав порван и кровь. На вас напали?
— Да, хотели вывести из игры, — буркнула я, рассматривая царапину на руке, — какие-то сопляки с дубинками.
— Понятно, — протянул Дмитрий Иванович, глядя на меня долгим взглядом. — А мне, представляете, звонила невестка. Сказала, что Ваську ночью задержала милиция на улице в голом виде. Бегал по городу в чем мать родила. Представляете?
— Да, легко представляю, — кивнула я, — что, долго его будут держать?
— Недолго, хе-хе, — ответил антиквар, хихикнув. — Его из милиции переправили в дурдом. Хотят проверить, нормален он или нет. А по мне, так и проверять ничего не надо. И так видно — дурак дураком.
— Занятная история. — Я прошла в ванную комнату, чтобы умыться. Дмитрий Иванович не отставал.
— Что у вас на уме, Евгения Максимовна?
— Оставьте меня на минуту в покое, — попросила я и захлопнула перед его носом дверь в ванную. Умывшись в спокойной обстановке, я обработала царапину на плече и ссадины на руках. Благо перекись водорода нашлась здесь же, в ванной комнате, в аптечке. Хотелось немедленно лечь в постель и отдохнуть, ни о чем не думая, но я понимала, что расслабляться рано. Будто в ответ на мои мысли ожил мобильник. Музыка из «Смертельной битвы» в гулком помещении показалась оглушительной. Я взяла трубку.