— Каким же образом? — отстраненно спросил Дмитрий Иванович, потянувшись за бумажником.

— Немцы ворвались в нашу деревню, всех жителей расстреляли, а дома сожгли. Мы с матерью сидели в погребе с этой иконой. Нас не нашли. Огонь же, разведенный в доме, сам собой погас, — рассказывала старуха. На глазах у нее выступили слезы, и она промокнула их платком.

— Чистое совпадение, — пробурчал Дмитрий Иванович. — Я дам вам за нее пятьдесят рублей.

— Да вы что! — ужаснулась старуха. — Ее нельзя продавать!

— Чепуха! — возразил антиквар. — Все продается и покупается.

— Грех так говорить, — не согласилась с ним старуха.

Как антиквар ни старался, ни уговаривал — владелица иконы стояла на своем. Ее не соблазнили ни сто, ни двести, ни триста рублей.

— Господи, да вы же меня просто убиваете своим упрямством, — вздохнул Дмитрий Иванович и спрятал бумажник. — Вы даже не представляете, как эта икона важна для меня.

— А хотите, я вам яблочек наберу, — предложила старуха, чтоб как-то компенсировать горе антиквара. — Правда, они червивые, — добавила она.

— Червивые, ничего страшного, — встрепенулся Дмитрий Иванович, внезапно проявив ненормальный интерес к теме. — Знаете, как в городе у нас трудно с витаминами, я буду рад любым яблокам. Если вам несложно, наберите немного, я помолюсь за ваше здоровье.

— Я сейчас мигом обернусь, — обрадовалась старуха. Она, переваливаясь, заковыляла к двери.

— Евгения Максимовна, вы не желаете помочь бабушке? — обратился Дмитрий Иванович ко мне. Не то чтобы я очень желала собирать червивые яблоки. Я просто представила, сколько старуха будет ковыряться на огороде, и сразу решила идти, ведь времени у нас в обрез. Минут через пятнадцать должны были обнаружить спящих наблюдателей. Не думаю, что у бандитов уйдет много времени на то, чтобы понять, что нас нет дома. Чего доброго, они могут решиться пойти на штурм квартиры. Выманят не слишком умную домработницу, а дальше дело техники.

— Сюда, дочка. Они здесь, в траве, — позвала меня старуха под корявые яблони. Насобирав пару десятков наиболее уцелевших плодов, мы пошли к дому.

Дмитрий Иванович в нетерпении уже топтался у калитки.

— Ну, чего вы там копаетесь? Времени нет, — закричал он нам, открыл калитку и пошел к машине. Я поспешила за ним, удерживая бабкину плошку с яблоками. Антиквар вырвал у меня плошку из рук и вывалил яблоки на заднее сиденье. — Поехали быстрее. — Он указал мне на переднее водительское сиденье, сам проворно влез на соседнее.

Старуха удивленно смотрела на нас.

— Что ж вы так уезжаете? — спросила она в растерянности, теребя подол с яблоками. Забрав их у нее, я поблагодарила старуху и, забравшись в «Фольксваген» завела двигатель. Яблоки я бросила на колени антиквару.

— Да зачем они мне! — возмутился тот.

— Не знаю, — сухо сказала я, выводя машину на дорогу.

— Хе-хе, неплохо съездили, — сказал Дмитрий Иванович, улыбаясь неприятной улыбкой. Увидев, что я смотрю, он посуровел, однако еще несколько раз по пути он начинал хихикать без причины.

Склад Дмитрий Иванович устроил на первом этаже заводоуправления обувной фабрики в арендованном помещении. Когда старик проходил через вертушку, охранник с ним приветливо поздоровался.

— Она со мной, — кивнул антиквар на меня, я несла за зловредным стариком его приобретения.

Раскрыв передо мной двери, Дмитрий Иванович велел сложить все на пол, а сам куда-то запропастился. Избавившись от ноши, я решила, пока его нет, осмотреть склад. Куча непонятного хлама, непонятные свертки, рулоны. Приоткрыв крышку длинного продолговатого ящика, я обнаружила внутри обычную землю.

— Нехорошо трогать чужие вещи, — сказал насмешливо антиквар, неслышно подходя сзади. Я резко выпрямилась и посмотрела на старика.

— А это, по-вашему, не стыдно? — указала я на икону в его руках. — Обокрали старух.

— Я не обокрал, — обиделся Дмитрий Иванович, хмурясь. — Вы ничего не понимаете. Я спас шедевр древнерусского искусства примерно двенадцатого века из рук невежд. Посмотрите, до какого состояния она у них дошла. — он приблизил ко мне почерневшую икону. — Посмотрите на оклад. Он серебряный, кое-где видна позолота. В такие оклады обычно облачали шедевры. В иконе с первого взгляда видно письмо мастера. Как прописано лицо богоматери и младенца Иисуса. А это в углах полуфигуры архангелов Михаила и Гавриила. — антиквар указывал мне на непонятные силуэты с крыльями в прорезях окладов. — Как вы думаете, что бы случилось с иконой у старух? — спросил он, зло сверкая глазами, и сам же ответил: — Она бы сгнила там в этой плесени. Я счел своим долгом вынести ее из дома и спрятать у вас в багажнике, благо вы машину не закрыли, — сказав это, Дмитрий Иванович не сдержался, хихикнул. — Думаю, они еще долго не заметят, что иконы нет. Если вообще заметят когда-нибудь, хе-хе.

Я титаническим усилием сдерживалась, чтобы не припечатать кулаком его самодовольную улыбку. В жизни не встречала большего подонка, чем этот антиквар.

Дмитрий Иванович аккуратно поставил икону к стене, отступил, полюбовался ею, хихикая.

— Завтра подъедет мой знакомый реставратор, посмотрит ее, — поведал старик мне о планах насчет иконы. — Сам я ее реставрировать, пожалуй, не буду. Слишком велик риск.

8

Валерия Евгеньевна предложила мне только что сваренный кофе, но, помня о ее причудах, я отказалась, пообещав, что в следующий раз непременно выпью.

На кухню вошел антиквар с блокнотом, болтающимся на шее.

— Сидят опять двое в машине, — сообщил он невесело. — Чувствую, добром это не кончится.

— Конечно, хорошего от них ждать не приходится. Не просто же так они нас пасут, — обнадежила его я, мстительно думая: «Пусть подергается, гад».

— Вы куда-то идете? — спросил Дмитрий Иванович, осматривая мой наряд — джинсы, майку и пиджак, под которым я спрятала кобуру с револьвером.

— В супермаркет за продуктами, — ответила я.

— Ой, Женя, Женя. Лишний раз лучше не покидать квартиру, — вздохнул старик, щурясь на меня.

— А вот представьте, я не могу питаться святым духом, как некоторые. Поэтому в любом случае я иду, — возмущенно сказала я.

Задерживать меня не стали. Оказавшись на улице, я мельком взглянула на «БМВ», притаившийся в кустах. В голове промелькнула мысль, не нанести ли им упреждающий удар. Ладно, пусть пока живут. Мысли перешли к Василию. Ходил ли он в милицию, как обещал? Об этом можно было узнать, сделав звонок Валерию Игнатьевичу. Вернусь и сделаю, решила я. Тут мобильник, лежавший кармане пиджака, ожил. К моему удивлению? звонил Илюмжинов.

— Здравствуйте, Эмма Викторовна. Рад вас слышать, — послышался в трубке его насмешливый голос.

— Здравствуйте, — ответила я, — чем обязана вашему звонку?