– Почему? – Машка от обиды уронила очищенную картошку не в кастрюлю с водой, а в мусорное ведро.
– По кочану, – буркнула Галка и, вздохнув, пояснила: – Клиент важный? Важный. Деньги платит хорошие?
– Очень.
– Да еще и аванс дает… и что ж на этакий жирный кусок не нашлось желающих? Или думаешь, что у этой твоей грымзы знакомых нет на такое теплое местечко?
В словах сестры имелся резон.
– Ну…
– Гну, – оборвала Галка, щедро посыпая куски курицы приправой. – Сама подумай: они берут девочку почти что с улицы и с ходу подсовывают выгодный контракт.
– Но отказаться я не могу…
И работа нужна, как ни крути. Даже если клиент попадется с претензиями…
– Еще и из города увозят. На остров. Ты хоть понимаешь, что деваться тебе с этого острова некуда будет? А если тебя там… – она покосилась на младшую и рукой махнула, мол, сама поймешь. И вот как-то нехорошо стало на душе после этакого Галкиного предположения. Кто знает, что понадобится этому Мефодию Аристарховичу на самом-то деле?
– Если что, – Машка решила не отступать – в конце концов, она уже подписала контракт, – я тебе позвоню… пожалуюсь.
И Галка со вздохом повторила:
– Дура ты, Машка, ой дура…
Вид бумаг вызывал отвращение. И Мефодий просто сидел в кресле, упершись обеими руками в виски. Долго сидел. И лишь стук в дверь – надо же какая вежливость – вывел его из задумчивости.
– Можно? – в щель проскользнула Софья.
Переоделась. На лиловой хламиде, скрывавшей пышные формы ее, сверкали бисерные бабочки. На внушительном бюсте Софьи возлежало ожерелье из синих и желтых стразов, а запястья украшали массивные браслеты, скорее напоминавшие кандалы.
– Федечка, ты не занят?
Она прихорашивалась. И рыжеватые волосы с потемневшими корнями зачесала наверх, пытаясь добавить себе роста. Припудрила круглое лицо, наложила тени, и глаза подвела черным карандашом.
– Федечка, – она приближалась бочком, и пухлые пальчики перебирали камни ожерелья. – Ты же не сердишься на Гришеньку? У мальчика просто период такой…
– Мальчика просто пороли мало.
Гнев отступил, и остался стыд – все-таки позволил гаденышу вывести себя из равновесия.
– Он совсем не думает, что это ты убил Кирилла.
Слово было произнесено.
– А кто тогда?
Софья отвернулась к окну, и лицо ее вдруг утратило обычную свою сдобную мягкость, которая столь раздражала Мефодия.
– Ну же, Софи, ты сама сказала про убийство, – Мефодий поднялся и подошел к ней.
Духи.
Цветочные. Такие знакомые. Ненавязчивые, хотя и вылила на себя Софья полфлакона.
Она?
Мефодий попытался представить Софью, разгуливающую по ночам в белом балахоне. Вот она мелькает и исчезает… нет, не складывается. Как-то не хватает его воображения на то, чтобы обрядить ее в одежды призрака. Тяжеловесным выйдет привиденьице.
– Да, – она вдруг выдохнула и сжала кулачки, словно решилась. – Я не думаю, что Кирочка сам утонул. Он всегда был очень… благоразумным.
Глаза у Софьи ярко-зеленые, ведьмины.
– Можешь мне не верить, но я действительно его любила. Его одного… – слипшиеся ресницы дрогнули, и по пухлой щечке Софьи покатилась слеза. – А он любил меня… недолго. Тебе ведь интересно было, что он во мне нашел? Всем интересно. Конечно, Кирилл и я… это же смешно! У него Грета есть. Красавица.
Последнее слово Софья произнесла злым свистящим шепотом.
– Только что от ее красоты? С-стерва она. – Софья отвернулась и подошла к окну; она уперлась обеими руками в створки, попыталась открыть, но не смогла. И до шпингалета, запиравшего окно, не дотянется. – Если хочешь знать…
Не хочет.
– Я была его секретарем, – Софья обернулась и глянула с вызовом. – И да, я не всегда выглядела вот так… после родов располнела. Гормоны.
И булочки, до которых Софья большая охотница. А еще мороженое. Эклеры со взбитыми сливками. Рахат-лукум, халва и шоколадные конфеты. В ее комнате стоят десятки вазочек со сладостями, которыми Софья успокаивает нервы.
– И да, это пошло, роман между секретаршей и начальником, но… ты же понимаешь, как мне было устоять? Кирилл… – Ее взгляд затуманился. – Он долго меня не замечал, а я уговаривала себя, что из нашей связи ничего хорошего не выйдет. Он ведь женат. Нехорошо крутить романы с женатыми! Так вот, Федечка, были и у меня моральные принципы. Только рухнули они, когда Кирочка в очередной раз с этой стервой поссорился. Ты знаешь, что она аборт сделала? И делала, оказывается, не раз. Не хотела фигуру портить… обычно молчала себе, но тут вдруг попала вожжа под хвост, она и вывалила на Кирочку правду.
О подобном Кирилл не рассказывал, но Мефодий представлял, сколь болезненно он воспринял подобную новость.
– Тогда он был вне себя…
– А ты оказалась рядом.
– Да. Осуждаешь? – Она повернулась к Мефодию и руки на груди скрестила, словно заслоняясь от взгляда.
– Нет.
Она была взрослой. Брат тоже. И то, что происходило между ними, Мефодия не касалось. Более того, если Грета уже тогда была такой, как сейчас, странно, что роман случился так поздно.
– Мы встречались около месяца… чуть больше… а потом выяснилось, что я беременна. И я решила рожать. Не рассчитывала на его помощь, но… как я могла убить ребеночка?
Ее голос стал тонким, визгливым.
Ложь.
Не в том, что касается беременности.
Скорее уж, Софью перестал устраивать статус любовницы. Да и Кирилл, видимо, начал тяготиться романом. Он не был любителем тайных встреч. А ребенок – удобный поводок для любовника. И залог будущего безбедного существования.
Может, Софья рассчитывала и на колечко и предложение. Свадьба. Фата. Голуби… и статус хозяйки дома. Вот только Кирилл не был готов к подобным переменам!
– Да, он обещал о нас заботиться. Квартиру купил.
И платил весьма неплохие алименты. Однако Софье этого оказалось мало. И однажды она потребовала, чтобы Кирилл взял сына в дом. Ребенку ведь отец нужен. У мальчика характер сложный…
– А дальше ты знаешь, – завершила Софья свой рассказ и, проведя мизинцем по губе – на помаде остался след, – добавила: – Она его убила.
– Грета?
– Кто еще? Он собирался ее выгнать. Он сам сказал Гришеньке.
Гришеньке верить можно было раз через два.
– Она ненавидела его за то, что он признал сына, – Софья вскинула голову, и два подбородка ее приподнялись. – И за то, что не желал мальчика матери лишать.
Это да, Грета люто ненавидела парочку, но чтобы убить Кирилла…