— У меня нет местного номера, а то бы я так и поступила! — добавила она. — Но у вас, должно быть, номер есть?
Женщина пожала плечами с видом крайнего изумления:
— Как, по-вашему, мне часто приходилось вызывать такси в последнее время?! Да я вообще, живя здесь, никогда такси не вызывала! Мы пойдем в замок пешком! Еще совсем не поздно! Я хочу, наконец, выспаться в нормальной спальне, в коттедже. У матери в сторожке мне пришлось спать на ее постели, а она узкая и жесткая… Две доски, накрытые соломенным тюфяком…
— Но как мы попадем в коттедж? — выдвинула последнее возражение Александра.
Марианна с торжествующей улыбкой указала на плащ, который художница надевала, пытаясь согреться:
— Это плащ матери, в кармане должны быть ключи от дома, от ворот и от калитки! Я ведь перелезла через ограду, пришлось подтаскивать лестницу и потом прыгать в грязь! Она заперла меня, когда уходила! Заперла, как собаку!
Подойдя к вешалке, женщина порылась в карманах плаща и с радостной улыбкой извлекла связку ключей с брелоком в виде лимона:
— Вот они! Ну, идемте, нечего ждать!
Спустя полчаса Александра признала про себя, что сделала ужасающую глупость. Правда, дождя не было, небо расчистилось, и поля омывал теплый ночной ветер, такой плотный, что казался телесным. Его порывы шумели, словно тугие шелковые полотнища. Но тропинка, по которой шагали женщины, превратилась в месиво из гравия и грязи. Мокрая одежда, которую вновь пришлось надеть художнице, липла к плечам и спине, и Александру не оставляли мысли о том, что на этот раз она, вопреки своему железному здоровью, все же серьезно простудится.
«И воспаление легких — не единственное, что мне грозит! — думала она, глядя в спину своей спутницы, идущей чуть впереди. — Рядом со мной женщина, о которой я, в сущности, ничего не знаю… — Александра с трудом переводила дух. — Почему я должна принимать на веру ее слова? Быть может, лекарственная зависимость была не единственной причиной того, что ее изолировали от семьи так надолго! Быть может, ее вовсе и не выпускали, а она убежала… Перелезла через один забор, значит, могла перелезть и через другой! А если она опасна?!»
Марианна, тоже сильно запыхавшаяся, обернулась:
— Уже почти пришли… А вы говорите, далеко… Ехать правда далековато, но эта старая пешая дорога идет напрямик, через поля, ее даже не все местные знают. Сейчас ведь все ездят, хотя бы на велосипедах, а тут не очень-то проедешь… Можно и шею сломать в рытвине!
— А вы… — Александра остановилась, тыльной стороной ладони утерев испарину, выступившую на лбу. — Вы отсюда? Из этой деревни?
— Нет, я из соседнего города. — Марианна тоже остановилась. — Но это, в сущности, такая же деревня, только больше раза в три. Эту дорогу мне показал когда-то Даниэль… Мы по ней гуляли, когда он был моим женихом.
Ее лицо смутно белело в темноте, растрепанные светлые волосы казались платком, надвинутым на лоб. Вместо глаз виднелись лишь темные провалы, их выражение можно было только угадать. Голос женщины зазвучал мягко:
— Даниэль встретил меня у своей сестры, я тогда заканчивала лицей и помогала ей по хозяйству. Она почти калека, из-за ревматизма едва может ходить. Мне было пятнадцать лет, а ему — тридцать. Я и думать не могла, что он влюбится в меня… Он и виду не показывал, конечно, я же была несовершеннолетняя…
Марианна тихо рассмеялась. В темноте, посреди пустынного поля, под черным звездным небом, этот смех полубольной женщины звучал нежно и в то же время пугающе. Александра была очарована этим впечатлением. Ей казалось, она спит наяву, так странно выглядело все, что с нею происходило. «Я как будто плыву по течению… — смутно подумалось ей. — Да, по течению реки, спрятанной между ив…»
— Я часто видела его с тех пор, он приезжал к сестре как будто проведать ее, и как раз в те дни, когда я к ней приходила помогать… Через три года, когда мне исполнилось восемнадцать, Даниэль пригласил меня в кафе… Там и заговорил о том, что неравнодушен ко мне, и сделал предложение… Я думала целый год. Он мне не очень-то нравился, надо сказать… Старше в два раза, совсем некрасивый, да и характер у него не сахар, это я уже успела понять. С сестрой они вечно ругались. Хотя она ведьма еще та!
Марианна снова испустила тихий струящийся смешок, растаявший в темноте, как сахар в теплой воде.
— Но все-таки я согласилась… — после краткой паузы задумчиво проговорила женщина. — Мои родители были рады, ведь я выходила за Делавиня… Считалось, что мне повезло! Так я и стала его женой. Через два года родился Дидье… Потом Кристина… Софи… и Жанна. — В темноте раздался тяжелый вздох. — Не представляю, какими они стали…
— Но почему вы за месяц так ни разу и не увидели дочерей?
— Как вы не понимаете? — с упреком спросила Марианна. — Сейчас Даниэль делает все возможное для того, чтобы опять сбыть меня в клинику, и надолго… Он считает, что незачем травмировать девочек.
— А… Дидье?
— Это копия отца. Во всем!
— У меня сложилось другое впечатление… — пробормотала Александра, но так тихо, что собеседница ничего не расслышала.
Они вновь двинулись по дороге к замку.
Раскисшая широкая тропа тянулась через поля, то идя по меже, то ныряя между бороздами. Александре казалось, что они бредут бесконечно долго и давно потеряли направление, но Марианна шагала уверенно, словно видела в темноте. Художницу не оставляли тревожные мысли о том, что ее, быть может, уводит неведомо куда сумасшедшая, и в то же время она была до странности спокойна. Такое спокойствие посещало ее в очень важные минуты жизни, когда художница ощущала присутствие судьбы, управляющей всеми действиями и поступками людей, независимо от их воли. Этот фатализм не раз выручал ее в ситуациях, которые не могли разрешиться рассудочным путем.
— Мы пришли, — неожиданно сказала Марианна.
Женщины остановились. Теперь и Александра видела ограду парка, тянущуюся влево и вправо и теряющуюся в темноте, словно она была бесконечной. Деревья едва различались на фоне неба, их очертания можно было угадать по исчезнувшим звездам, скрывшимся за опушившимися кронами.
— Ворота слева, — уверенно сказала Марианна. — Идемте же скорее! Я очень устала.
Александра услышала звон ключей, зажатых в руке женщины. Марианна завладела связкой еще во флигеле и не расставалась с нею, как ребенок с любимой игрушкой.
Вскоре они достигли ворот. Марианна повозилась с ключами у калитки, отперла ее и жестом пригласила Александру следовать за собой. Та послушалась, втайне надеясь, что Жанна успела вернуться. Однако, едва войдя во двор, она убедилась, что во всем поместье не было ни искорки света.
Марианна, чрезвычайно довольная, весело щебетала, идя через лужайку к коттеджу, едва различимому на фоне огромных деревьев парка:
— Сегодня я высплюсь отлично! Вам тоже спальня найдется! Ведь вы останетесь на ночь? Куда же вы пойдете одна? И дороги не найдете!