Так что, джанк без приключений прибывал в Нюрбург, где после специальной обработки, кристаллы приобретали способность реагировать на сигнал, посылаемый либо с парного кристалла, либо с особой передающей установки. Подобными установками Лагосинтер был покрыт достаточно равномерно, что делало несущественной такую проблему, как расстояние. Затем джанку делали окончательную огранку, подбирали оправу – и прибор считался готовым.
Узлам связи, исключительно в силу традиции, а вовсе не по какой-либо механической необходимости, всегда придавали форму украшений – браслетов, колец, кулонов. Почему, славящиеся своей прагматичностью и презрением к изящным искусствам, технари предпочитали поддерживать эту традицию, никто не знал. Рассказывали, что пару сотен лет назад, один, особенно несентиментальный магистр-новатор, принес на заседание кафедры свою новейшую разработку. Его прибор выглядел просто и функционально – небольшая, на ладони уместится, коробочка, в которую наглухо, так что наружу вступал только аккуратный срез, был запаян кристалл джанка. Кафедра единодушно осудила столь вопиющее отступление от принятых правил, и новатор едва не вылетел с работы. Больше ничего подобного на техническом факультете не случалось.
Одним словом, связь на Лагосинтере существовала, но связь несколько специфичная. О передаче информации не было и речи, скорее это был обмен кодированными сигналами. Была общепринятая таблица, содержавшая около полусотни необходимых кодов – «срочный вызов», «пожар», «непредвиденная задержка» и подобных. Заинтересованные лица разрабатывали для внутреннего употребления отдельные системы для шифрованного общения. Лица, естественно, не частные. Если, допустим, влюбленная пара и разорится на покупку парного комплекта колечек, то им вполне достаточно будет сигналов из общей таблицы (такие необходимые в общении коды, как «люблю, целую» и «прости, дорогой, я опаздываю, но буду непременно!», в ней присутствуют в обязательном порядке). Собственными схемами кодов пользовались достаточно серьезные организации. Гильдия торговцев, например, Совет Старших Магов, те же разбойничьи шайки… ну, и отряд Розовых Ос, естественно.
Так что, Джузеппе вполне мог передать Лэрри короткое сообщение: «все в порядке» или «продолжаем преследование». Но в данной ситуации, этого явно было недостаточно. К счастью, существовал у магов еще один способ поговорить на расстоянии. Правда, круг лиц, имеющих возможность воспользоваться им, был жестко ограничен: это могли быть только маги, бывшие в свое время, студентами-однокурсниками.
Дело в том, что на территории Университета росло совершенно удивительное, «переговорное» дерево. Каждый год, когда набирался новый курс, дерево выбрасывало новый росток. Пока студенты учились, росла и укреплялась их «курсовая» веточка. Чуть ли не ежедневно, будущие магистры приходили к дереву и разговаривали с ним, приучая к своим голосам. И на следующий, после получения диплома, день, все собирались около дерева, аккуратно срезали свою ветку и делили ее на равного размера щепки. Эти щепки и давали возможность бывшим однокурсникам полноценно общаться на расстоянии. А Трио и Лэрри, как всем известно, были однокурсниками.
Джузеппе, наконец, вытащил зацепившуюся за пояс переговорную щепку, посмотрел на нее, перевел недовольный взгляд на небо, вздохнул:
– По солнцу, оно удобнее было бы…
– Можно подождать рассвета, – предложил добросердечный Пироман.
Магистр не удостоил его ответом. Присев на корточки, он начал чертить пальцем по траве, оставляя серебристый, слабо мерцающий след. Остальные следили за его действиями в почтительном молчании. Джузеппе замкнул последнюю неровную линию, полюбовался сложной, ощетинившейся острыми углами фигурой, и снова поднял глаза вверх.
– Почему я не могу найти Восточную звезду? – спросил он сердито через полминуты. – Куда она могла подеваться?
– Никуда не могла, – успокаивающе ответил Ганц, присаживаясь рядом и тоже поднимая голову. – Птичка, сдвинься немного в сторону.
– Не называй меня птичкой, – проворчала Арра, послушно пересаживаясь на другое место.
– А как же, – привычно отозвался он и вытянул вперед руку, – вон, Джузеппе, смотри. Эта спиралька – созвездие Черной Жемчужины. А Восточная чуть правее.
– Да, теперь вижу! Спасибо, Ганц, – Джузеппе, не сводя глаз со звезды, пошевелил губами, что-то вычисляя, наконец, сориентировался и с силой воткнул щепку в один из острых углов мерцающей фигуры. Через пару секунд щепка завибрировала, и голос командира Розовых Ос недовольно рявкнул:
– Слушаю!
– Лэрри, это я! – сказал Джузеппе. – Знаешь, мы тут подумали: а зачем кому-то было воровать Усилитель?
– Ну? И к какому вы пришли выводу?
– К кошмарному. Понимаешь, Усилитель – это идеальный инструмент для захвата мирового господства.
– Вы там лишнего не хлебнули? – после нескольких секунд напряженного молчания поинтересовался Лэрри.
– Если бы! Вот послушай только, как все логично тогда выстраивается…
Магистр Рон выехал из города на рассвете. Многих удивила бы его посадка в седле – принято считать, что из магистров кавалеристы получаются аховые. И это мнение вполне обоснованно: магистр Торстен, например, или магистр Трио являлись очень убедительным тому подтверждением. А вот Деннис был как раз тем исключением, которое подтверждает правило.
Несколько лет назад, магистр Рон подхватил какую-то на редкость зловредную ангину и промаялся с ней почти месяц. Тогда-то, его лечащий врач, многозначительно закатывая глаза и морща лоб, начал рассуждать о пользе оздоровительной физкультуры. Он с энтузиазмом перечислял укрепляющие комплексы гимнастических упражнений, говорил о пользе ежедневного обливания холодной водой, упоминал о неоспоримой пользе конных прогулок и подробно рассматривал эффект воздействия на организм активных занятий плаванием. Деннису удалось от него отделаться, только пообещав, что непременно займется чем-то полезным из предложенного списка. Разумеется, над всякими глупостями, вроде ежедневной зарядки с обливанием магистр Рон даже не задумывался. Плавание тоже как-то не вызвало у него энтузиазма, а вот конные прогулки показались делом довольно приятным. Он обратился в конюшню, специализирующуюся на прокате лошадей для прогулок. Надо заметить, что Деннису повезло: инструктор в конюшне оказался опытным и очень добросовестным. Он так сумел подобрать лошадь и провести курс для начинающих, что у Денниса не только не пропало желание ездить верхом – ему это по-настоящему понравилось. Инструктор даже предложил Деннису выступить в любительских скачках, от чего тот отказался. Может быть, даже не слишком вежливо отказался, но неужели он, магистр Рон, согласится скакать наперегонки с десятком каких-то болванов на потеху сотне других болванов? Как только подобные глупости людям в голову приходят!? Нет уж, благодарим покорно. Деннис любил быстро ездить, но делал это только для собственного удовольствия. Или по необходимости, как сегодня.
Одним словом, у всадника, покинувшего город на рассвете, не было никаких сомнений, что к вечеру, самое позднее – к ночи, он будет на месте, в заброшенной лесной избушке.