– Запишите мой мобильный, – сухо сказала Катя. – А зачем я вам потребуюсь, если не секрет?
– Мы вернемся в поселок и посетим одно богоугодное заведение.
Когда длинный, насыщенный событиями день позади, так хочется расслабиться. Катя открыла ключом дверь своей квартиры и бросила сумку на комод у зеркала. К дому на Фрунзенской набережной ее подвез Страшилин.
Сделал он это как ни в чем не бывало – Катя думала, что, покидая поселок «Маяк», они едут в главк, но за Кольцевой на Ярославском шоссе Страшилин спросил:
– И какой адрес?
– Что?
– Где вы живете? Не на работу же возвращаться, тем более что и день рабочий к концу. Вы устали.
Катя вздохнула и сказала: «Мне на Фрунзенскую набережную». А сама подумала: «Выгляжу, наверное, скверно, раз сразу заметил, что я вымоталась за день».
По дороге они почти не разговаривали. Страшилин никаких версий не озвучивал, ничего не обсуждал. Катя тоже помалкивала. Нет-нет да ловила его взгляд на себе в зеркале заднего вида.
– Хороший район, – отметил он, когда Катя попросила остановиться у своего дома на набережной, – Москва-река, Нескучный сад. Окна на набережную?
– Да, окна на набережную.
– Мама, папа?
– Нет, Андрей Аркадьевич, спасибо, что подвезли меня. – Катя выбиралась из машины.
– Муж?
Он спросил это как бы между прочим.
– Да.
– Ясно.
– Мы не живем вместе, – сказала Катя.
– Завтра в главке в два часа будьте на месте. – Страшилин глянул на нее снизу вверх – Катя выпрямилась во весь свой немалый рост, а он сидел за рулем.
– Конечно, у меня поручение оказывать вам помощь и содействие, Андрей Аркадьевич.
Вот так и потолковали у дверей подъезда. Страшилин уехал, а Катя поплелась домой.
Дома она разделась, накинула махровый халат и включила воду в ванной. Горячая пена казалась панацеей от всего.
Катя ждала, пока ванна наполнится, потом собрала свои волосы на затылке, заколола шпилькой.
Дело, которое ей так неожиданно поручили, обещало быть сложным. И вряд ли какие-то материалы по нему предстояло опубликовать на страницах «Криминального вестника». По сути, для нее, как сотрудника пресс-службы, это дело – пустая трата времени. Однако ей приказано в нем участвовать. А приказы начальства не обсуждают.
Она легла в горячую воду. Бросила шипучую «бомбочку» с мятно-малиновым ароматом и закрыла глаза.
Осень…
Золото лип и кленов медь… как там в стихах…
Этот Страшилин… Весь день она смотрела на него с такой тоской, почти с неприязнью. А под вечер, довезя ее до дома, он так невзначай поинтересовался – замужем ли она. Ох, мужчины…
Катя подумала о муже, о Драгоценном В. А. Все вы, все вы, все вы одного поля ягоды. Ах, если бы вас не существовало на свете вообще. Но вы есть. И от вас порой одни неприятности.
Страшилин… Ну и фамилия… Однако сегодня в качестве буйного алкоголика он себя не проявлял. Но это ничего не значит. Замначальника главка предупредил ее. Выходит, есть основания. Так что надо держать с этим Андреем Аркадьевичем ухо востро.
Эта надпись на полу в комнате, где произошло убийство…
Эта надпись – свидетельство того, что с виду простое дело, возможно, окажется очень сложным. И надо готовить себя к этому.
Катя заколыхалась в воде – лениво, наслаждаясь, избывая усталость. Вот так отмокать каждый раз в душистой пене, в полном одиночестве в пустой квартире… Что ж, пока все так, без изменений.
Она вспомнила, как Страшилин улыбался – улыбка шла ему, однако…
Катя улыбнулась, шлепнула по воде рукой, затем решила, что хватит лениться, надо ужин приготовить и загрузить белье в стиральную машину.
После ванны, закутавшись в халат, она сидела на диване и красила лаком ноготки на ногах. На ужин она ограничилась бутербродом с ветчиной и зеленым яблоком – они ведь обедали со Страшилиным и… в общем, возиться с готовкой после «Маяка» не было сил.
Кате не хотелось даже смотреть телевизор или ставить какой-то фильм на DVD. Лак на ногтях высох, и она закрыла ноги шерстяным пледом. Смотрела в темное окно. Ладно – будущее все покажет. Но дело обещает быть очень и очень непростым. Это словно предчувствие, хотя пока по убийству Уфимцева у них нет ни одного подозреваемого.
Некоторые вещи хочется забыть и не вспоминать никогда. Словно и не случалось это с тобой, не происходило на самом деле. Сестра Инна не любила вспоминать о многом. Вспоминая, она порой испытывала сильнейшие приступы паники, вот как сейчас.
В двадцать пять лет – много ли дурных воспоминаний? Оказывается, достаточно. Сестра Инна всегда старалась глушить дурноту работой. Вот и в этот вечер, когда на сердце кошки скребли, она занималась тем, что помогала обихаживать лежачую больную в поселке Каблуково. У больной имелась престарелая сестра, которая просто не справлялась одна. И Высоко-Кесарийский монастырь взял эту семью под свой патронат. Сестра Инна приезжала в Каблуково в дни своих социальных дежурств.
Больную только что перевернули на бок и начали осторожно менять простыни и подстеленную под них клеенку.
Сестра Инна помогала, руки ее так и мелькали – чистое белье, тазик с теплой водой, губка, медицинский спирт для протирки пролежней.
Воспоминания клубились внутри, как темная волна, и сначала вроде бы в них не было ничего такого…
Вот мать сидит в церковной лавке при храме в тихом московском переулке. В лавке пахнет как-то особо – ладаном, книгами, нагретым солнцем деревом. Инна приводит младших сестер из школы – в семье их пятеро. И вдруг у матери звонит телефон, и ей сообщают, что отец погиб. Отец – священник, ехал на машине и разбился в аварии. Все так просто и быстро. Был человек – и нет человека.
И потом все та же церковная лавка – несколько лет подряд. И она, тогда еще не сестра Инна, а мирская девушка с другим именем, помогает матери продавать свечи и собирать записки за здравие и упокой. Мирное житье, в чем же тут дурные воспоминания? Скорее легкая грусть об ушедших днях и снова – внезапный приступ острой тревоги…
Отец Варсонофий – священник и родной дядя – беседует с ней по-отечески кротко. Время, мол, идет, ты совсем взрослая, пора, пора выбирать в жизни путь. И нет для женщины богоугоднее и почетнее пути, чем участь жены и матери. Она – тогда еще девушка юная – особо не возражает: конечно, дядя, я понимаю. В семье пятеро детей, мать одна работает в церковной лавке, денег вечно в обрез. Я все понимаю, я согласна… Наверное…
Дядя знакомит ее с Кириллом. Тот учится в семинарии, скоро должен закончить курс и рукоположиться. Если дело сладится и они понравятся друг другу, то скоро и свадьба.