— Ничего я не знал! — ответил я. — Но пора было узнать…
Форрестер улыбнулся и постучал по приборной доске.
— Классная машина! Ваша крошка действительно может летать.
— Скажите это старому дурню, который ждет нас внизу.
Его лицо потемнело.
— Постараюсь. Но не уверен, что у меня получится. Передаю управление.
Заходя на посадку, я увидел Морриси с офицерами, наблюдающими за нашим полетом в сильные бинокли. Делая плавный поворот, я хлопнул Форрестера по плечу:
— Спорим на десять долларов, что сниму с генерала фуражку с первого захода.
— Идет! — ухмыльнулся он.
Я выровнял самолет на высоте пяти метров над полосой и направил его к ожидающей нас группе. Успев увидеть их оторопевшие лица, я потянул ручку на себя. Мы пролетели над их головами, обдав мощной воздушной струей от пропеллеров.
Когда я посмотрел вниз, то увидел, как капитан бежит за фуражкой генерала. Форрестер хохотал до слез.
Мы сели так же легко, как голубь на ветку. Я открыл фонарь, и мы спустились на землю. Я взглянул на Форрестера, когда мы подходили к группе военных. От улыбки и следа не осталось: теперь лицо его стало настороженным.
— Ну, Форрестер, — сухо спросил генерал, — что вы думаете?
Форрестер взглянул прямо в глаза своего начальника и бесстрастно проговорил:
— Сэр, это несомненно лучший истребитель из всех, которые сейчас летают. Я бы предложил создать группу экспертов, которая подтвердит мое мнение.
— Вот как? — холодно переспросил генерал.
— Да, сэр, — негромко сказал Форрестер.
— Но нужно учитывать и другие факторы, Форрестер. Вы представляете себе, сколько могут стоить такие самолеты?
— Нет, сэр. Моя единственная роль состоит в оценке летных качеств самолета.
— А моя роль куда шире, — заявил генерал. — Не забывайте, что мы ограничены узкими рамками бюджета.
— Да, сэр.
Генерал повернулся к Морриси.
— Ну, мистер Морриси, — почти дружелюбно спросил он, — с кем нам надо поговорить, чтобы получить кое-какие данные о стоимости этого самолета?
— С мистером Кордом, сэр.
— Прекрасно! Ну так пойдем в офис и вызовем его.
— В этом нет необходимости, генерал, — быстро сказал я. — Мы можем поговорить прямо здесь.
Генерал уставился на меня: его губы растянулись в улыбке, которую он, видимо, считал приветливой.
— Надеюсь, ты на меня не в обиде, сынок. Я просто не сопоставил имена.
— Ничего, генерал.
— Мы с твоим отцом старые приятели, — сказал он. — Во время последней войны я закупал его продукцию, так что не обижайся, но я бы хотел переговорить с ним. По старой памяти, понимаешь ли. И потом, сделка может оказаться немалой, так что твой отец наверняка захочет заниматься ею сам.
Я почувствовал, что бледнею, и с трудом сдержался. Сколько мне еще оставаться в тени отца? Когда я наконец заговорил, то сам услышал, как неестественно звучит мой голос:
— Конечно, захотел бы, генерал. Но боюсь, что вам придется говорить со мной.
— Это еще почему? — ледяным тоном вопросил он.
— Потому что мой отец уже десять лет как умер.
Я прошел в небольшую комнату, которая служила Морриси кабинетом, закрыл дверь и, подойдя к письменному столу, вытащил бутылку бурбона, которую он постоянно держал там для меня. Налив немного в бумажный стаканчик, я залпом выпил обжигающую жидкость, а потом посмотрел на руки. Они дрожали.
Некоторые люди отказываются оставаться мертвыми, что бы ты с ними ни сделал: закопал в землю, кремировал или бросил в море. Но стоит вам о них вспомнить — и у вас снова все кишки сводит.
— Отстань, старик, отстань! — гневно сказал я и ударил кулаком по пустой крышке стола. Боль пронзила руку до самого плеча.
— Мистер Корд!
Я удивленно оглянулся. В дверях застыл Морриси, изумленно открывший рот. Я с трудом взял себя в руки.
— Входи, чего стоишь! — рявкнул я. Он робко вошел в кабинет, а в дверях возник Форрестер.
— Садитесь и выпейте! — предложил я, придвигая к ним виски.
— Не откажусь, — сказал Форрестер, беря бутылку и бумажный стаканчик. — Ни дна вам, ни покрышки!
— Лучше генералу, — отозвался я. — Кстати, где он?
— Возвращается в город. У него встреча с производителем туалетной бумаги.
— Хотя бы ее он может испытать лично, — засмеялся я.
Форрестер тоже улыбнулся, однако Моррис продолжал хмуриться. Я подвинул ему бутылку.
— Ты завязал?
Он покачал головой и спросил:
— Что мы будем делать?
Я секунду смотрел на него, а потом взял бутылку и налил себе еще немного.
— Думаю, не объявить ли войну Соединенным Штатам? Так мы смогли бы продемонстрировать ему, насколько хорош наш самолет.
Морриси даже не улыбнулся.
— КА-4 — лучший мой самолет.
— Ну и что? — спросил я. — Какого черта: он же тебе ничего не стоил! Да и сколько ты вообще получал за свои самолеты? Эти деньги не составят и одной двадцатой от твоих ежегодных доходов за тот бюстгальтер, который ты сделал для Рины Марлоу.
И это было правдой. Макалистер угадал коммерческие возможности этой дурацкой штуки и запатентовал ее от имени «Самолетов Корда». У Морриси с нами был постоянный контракт, и все его изобретения и проекты принадлежали компании, но Макалистер поступил по-джентльменски. Он дал Морриси десять процентов прибыли от реализации изобретения, и в прошлом году доля Морриси составила больше ста тысяч долларов. Рынок постоянно расширялся. Сиськи еще долго не выйдут из моды.
Морриси промолчал, да я и не ждал ответа. Он был одним из тех людей, которых деньги не волнуют. Он жил исключительно своей работой. Мысленно я проклинал себя за то, что так завелся из-за случайного замечания насчет отца. Я мог себе это позволить, но никому не нравится выбрасывать миллион долларов псу под хвост.
— Возможно, я смогу помочь, — проговорил Форрестер.
В глазах Морриси зажглась надежда. Заметив это, Форрестер пожал плечами:
— Я сказал — «возможно».
— Вы о чем? — уставился я на него.
— Лучше этого самолета я не видел, — сказал он. — Не хотелось бы, чтобы мы его теряли из-за глупости старика.
— Мы будем благодарны за любую помощь.
— Не стоит благодарности, — улыбнулся Форрестер. — Я отношусь к тем старомодным людям, которым не хотелось бы, чтобы неприятности застали нас врасплох.