Она протянула ему большой белый конверт.
– Всего на свадьбе будет девяносто гостей. Ты можешь пригласить восемь членов семьи и шестерых друзей. Друзья и четыре члена семьи займут столик «h». Остальные члены семьи будут за столиком «c». Твой отец сидел бы с нами за главным столом, но с учетом того, что он умер, мы думаем посадить на это место тетю Уинифред. Ты уже решил, кто будет твоим дружкой на свадьбе?
Толстяк Чарли покачал головой.
– Ну, когда решишь, удостоверься, что он понимает, что никаких пошлостей в его речи быть не должно. Я не хочу слышать от него ничего такого, что не принято говорить в церкви. Ты меня понял?
Толстяку Чарли стало интересно, что она обычно слышит в церкви. Возможно, крики: «Назад! Нечистый из ада!» – а после: «Оно живое?!» – и истерический голос спрашивает, принес ли кто колья и молоты.
– Мне кажется, – сказал Толстяк Чарли, – у меня больше десяти родственников. В смысле, кузины, двоюродные бабки и всякое такое.
– Ты просто не способен понять! – ответила мать Рози. – Свадьба стоит денег. На каждого гостя за столиками от «a» до «d», где «a» это главный стол, я планирую израсходовать по 175 фунтов – здесь будут сидеть ближайшие родственники Рози и дамы из моего клуба. За столиками от «e» до «g», где, значит, сидят более дальние знакомые, дети и так далее, меню обойдется в 125 фунтов на человека.
– Вы сказали, мои друзья будут сидеть за столиком «h», – уточнил Толстяк Чарли.
– Это классом ниже. Им не принесут салаты с креветками и авокадо, а также трайфл с хересом.
– Когда мы с Рози обсуждали это последний раз, мы полагали, что это будут вест-индские блюда.
Мать Рози фыркнула.
– Эта девчонка сама порой не знает, чего хочет. Но сейчас мы с ней обо всем договорились.
– Послушайте, – сказал Толстяк Чарли, – может, мне стоит поговорить обо всем с Рози, а потом уже с вами?
– Просто заполни анкеты, – сказала мать Рози и вдруг спросила: – А почему ты не на работе?
– Я. Хм. Да, я нет. Так сказать, с утра в отгуле. Не иду туда сегодня. Я. Нет.
– Надеюсь, ты сообщил об этом Рози. Она собиралась увидеться с тобой за обедом. И поэтому не могла пообедать со мной.
Толстяк Чарли это проглотил.
– Хорошо, – сказал он. – Спасибо, что заскочили, миссис Ной. Я скажу Рози, и…
На кухню вошла Дейзи. Она была в полотенце, обернутом вокруг головы, и халате Толстяка Чарли, который плотно облегал ее влажное тело.
– Тут был апельсиновый сок! – сказала она. – Я точно его видела. Как голова? Лучше?
Она открыла дверцу холодильника и налила в высокий стакан апельсинового сока.
Мать Рози прочистила горло. Правда, звук получился не такой, какой бывает, когда прочищают горло. Звук получился такой, будто на пляже перекатывается галька.
– Привет, – сказала Дейзи. – Я Дейзи.
Температура на кухне резко понизилась.
– В самом деле? – спросила мать Рози. С последнего слога «ле» свисали сосульки.
– Вот интересно, как бы называли апельсины, – сказал Толстяк Чарли в наступившей тишине, – если бы они не были апельсинового цвета. В смысле, если бы были какие-нибудь прежде неизвестные фиолетовые фрукты, как бы их называли, фиолеты, что ли? А мы бы пили фиолетный сок?
– Что? – спросила мать Рози.
– Ей-богу, ты бы послушал, что несешь, – весело сказала Дейзи. – Ладно, пойду, поищу свою одежду. Приятно было познакомиться.
Она вышла. Толстяк Чарли все еще не дышал.
– Кто, – очень спокойно сказала мать Рози. – Это. Такая.
– Дво-стра, – сказал Толстяк Чарли. – Двоюродная. Сестра. Но она мне как родная. Вместе росли. Вдруг решила тут вчера переночевать. Она у нас немного дикарка. Вот. Да. Вы и на свадьбе ее увидите.
– Я размещу ее за столиком «h», – сказала мать Рози. – Там ей будет удобней.
Она произнесла это таким тоном, каким обычно говорят фразы вроде: «Желаешь умереть сразу, или позволить Монго немного с тобой позабавиться?».
– Отлично, – сказал Толстяк Чарли. – Ладно, – сказал он. – Приятно было повидаться. У вас, – сказал он, – наверняка еще куча дел. И, – сказал он, – мне пора на работу.
– Ты вроде взял отгул.
– На утро. Я взял утренний отгул, и он почти закончился. И мне пора на работу, так что пока.
Она схватила сумочку и встала. Толстяк Чарли прошел за ней в прихожую.
– Рад был видеть вас, – сказал он.
Она моргнула, как мог бы моргнуть перед атакой мигающий питон, если бы у него были веки.
– До свидания, Дейзи! – крикнула она. – Увидимся на свадьбе!
Дейзи – в трусиках и лифчике, натягивающая футболку, – выглянула в коридор.
– Всего доброго, – сказала она и вернулась в спальню Толстяка Чарли.
Спускаясь с Толстяком Чарли по лестнице, мать Рози не сказала больше ни слова. Он открыл ей дверь и, пропуская вперед, заметил на ее лице нечто ужасное, нечто такое, от чего желудок у него скрутило еще сильнее: он увидел, что сделала мать Рози со своим ртом. Уголки его были приподняты и застыли в жуткой гримасе. Словно у черепа с губами. Мать Рози улыбалась.
Он закрыл за ней дверь и замер в прихожей. Его трясло. Потом, как человек, идущий на электрический стул, он поплелся вверх по ступенькам.
– И кто это был? – спросила Дейзи, уже почти одетая.
– Мать моей невесты.
– Воплощенная жизнерадостность, скажи?
Тут он заметил, что она одета, естественно, в то же платье, что и накануне вечером.
– Ты так на работу пойдешь?
– О боже. Нет, поеду домой и переоденусь. Во всяком случае, в таком виде я на работу не хожу. Ты не мог бы вызвать такси?
– А куда тебе?
– В Хендон.
Он позвонил в местный таксопарк, а потом сел на пол, представляя себе вероятные сценарии, все совершенно невероятные.
Кто-то встал рядом.
– У меня в сумочке есть витамин В, – сказала Дейзи. – Или пососи ложечку меда. Мне никогда не помогало, но моя соседка по квартире говорит, что с похмелья ей просто чудо как помогает.
– Дело не в этом, – вздохнул Толстяк Чарли. – Я сказал ей, что ты моя кузина. Чтобы она не подумала, что ты, то есть, что мы, то есть, что ты, типа, незнакомая девушка у меня дома, и все такое.
– Кузина? Ну, не переживай. Она наверняка обо мне забудет, а если нет, скажи ей, что я внезапно исчезла из страны. Ты меня больше не увидишь.
– Правда? Обещаешь?
– Вовсе не обязательно так этому радоваться.
С улицы донесся сигнал автомобиля.