Тайрер мгновенно подчинился. Сэр Уильям извлек платок, высморкался, взял понюшку табаку, чихнул и высморкался ещё раз.
— Чума на них всех!
— Что вы предлагаете, сэр Уильям? — спросил адмирал, заботясь, чтобы его лицо не выдало восторга, который он испытывал, наблюдая за новым унижением своего противника.
— Естественно, я отвечу без промедления. Пожалуйста, прикажите флоту отбыть завтра в Эдо и обстрелять из пушек те портовые постройки, которые я укажу.
Голубые глаза адмирала прищурились.
— Думаю, нам стоит обсудить это наедине. Джентльмены! — Тайрер и Иоганн тут же повернулись, чтобы выйти.
— Нет, — жестко ответил сэр Уильям. — Иоганн, вы можете идти и, прошу вас, подождите за дверью. Тайрер — мой личный помощник, он останется.
Шея адмирала покраснела, но он не сказал ни слова, пока дверь не закрылась.
— Вам прекрасно известна моя точка зрения на бомбардировку. Пока не прибудет приказ из Англии, я-не-отдам-такого-приказа, если только меня не атакуют.
— Ваша позиция делает переговоры невозможными. Сила исходит только из жерл наших пушек, ни из чего более!
— Я согласен, мы расходимся с вами лишь во времени.
— Это мне решать, когда момент настал, а когда нет. Хорошо. Если так, то будьте добры, прикажите произвести небольшую канонаду, двадцать ядер по целям, которые я укажу.
— Чёрт побери, нет! Или я не ясно выразился? Когда прибудет приказ, я спалю всю Японию, если понадобится, но не раньше.
Сэр Уильям вспыхнул.
— Ваше нежелание содействовать политике Её Величества даже в самых мелких вопросах не поддается описанию.
— А мне кажется, что подлинная проблема заключается в стремлении некоторых лиц к самовозвеличиванию. Какое значение могут иметь несколько месяцев? Никакого, кроме осмотрительности!
— Осмотрительность может идти к черту, — сердито отрезал сэр Уильям. — Разумеется, мы получим инструкции действовать так, как, я повторяю, я и советую! Вот тянуть время — это действительно неосмотрительно. С завтрашней почтой я направляю просьбу о замене вас офицером, который более вас настроен блюсти интересы Её Величества и подготовлен к сражениям!
Адмирал побагровел. Лишь очень немногие знали, что за всю свою карьеру он ни разу не участвовал ни в одной стычке ни на суше, ни на море. Когда дар речи вновь вернулся к нему, он сказал:
— Это, сэр, является вашим правом. Тем временем, пока не прибудет моя замена или ваша, я командую вооруженными силами Её Величества в Японии. Доброй ночи, сэр. — Дверь с треском захлопнулась за ним.
— Грубый чурбан, — пробормотал сэр Уильям и тут, к своему удивлению, заметил Тайрера, стоявшего чуть позади, где он не мог его видеть, и парализованного этой словесной перепалкой. — Вам лучше держать рот на замке. Этому-то вас обучили?
— Да, сэр, безусловно, сэр.
— Хорошо, — сказал сэр Уильям, откладывая на потом мысли о гордиевом узле, в который сплелись бакуфу, родзю и непреклонность адмирала. — Тайрер, налейте себе шерри. Судя по вашему виду, вы в нем нуждаетесь, и вам, наверное, стоит присоединиться к нам за ужином, раз уж адмирал отклонил мое приглашение. Вы играете в нарды?
— Да, сэр, благодарю вас, сэр, — кротко ответил Тайрер.
— Да, пока не забыл, что это ещё там за драка, о которой я слышал? Ваш ручной самурай против британской армии?
Тайрер пересказал ему детали и принятое им решение, но умолчал об угрозе своего сэнсэя раздобыть мечи, чувствуя себя ещё более виноватым от того, что скрывал факты от посланника.
— Я бы хотел удержать его, с вашего согласия, разумеется. Он очень хороший учитель, и думаю, будет нам весьма полезен.
— Сомневаюсь в этом, и гораздо важнее, чтобы у нас здесь больше не возникало подобных осложнений. Невозможно предугадать, что ещё выкинет этот парень, он вполне может оказаться гадюкой в нашем гнезде. Я приказываю ему покинуть миссию завтра же.
— Но сэр, он уже дал мне кое-какую очень ценную информацию. — Тайрер почувствовал внезапный прилив отчаяния и выпалил. — Например, он сообщил мне, что сёгун всего лишь мальчик, ему едва исполнилось шестнадцать, и он просто кукла в руках бакуфу, а настоящая власть принадлежит их императору — он несколько раз называл титул микадо, — который живет в Киото.
— Боже Всемогущий! — взорвался сэр Уильям. — Неужели это правда?
Тайрер чуть было не рассказал ему про английский язык Накамы, но сумел удержаться.
— Пока ещё не знаю, сэр, у меня не было времени расспросить его по-настоящему, его очень трудно разговорить, но да, я думаю, он сказал мне правду.
Сэр Уильям смотрел на него во все глаза, мозг его лихорадочно работал, оценивая со всех сторон эту информацию.
— Что ещё он вам рассказал?
— Я, по сути, только начал, и на это уходит много времени, как вы понимаете. — Тайрер говорил со все нарастающим возбуждением. — Но он рассказал мне о ронинах. Это слово означает «волна», сэр, их называют ронинами, потому что они свободны, как волны. Они все самураи, но по разным причинам оказавшиеся вне закона. Большинство из них являются противниками бакуфу, как Накама; они считают, что бакуфу узурпировали власть мидако, простите, микадо, как я говорил.
— Погодите минутку, потише, потише, Тайрер. Времени у нас довольно. Так, ну-ка ещё раз, что такое ронин?
Тайрер объяснил ему.
— Бог ты мой! — Сэр Уильям задумался на мгновение. — Значит, ронины — это самураи, которых объявили вне закона потому, что их король впал в немилость, или их объявил вне закона их собственный король за некие преступления, подлинные или мнимые, или они стали отщепенцами добровольно и собираются в банды, чтобы свергнуть центральное правительство марионетки-сёгуна?
— Да, сэр. Он говорит: незаконное правительство.
Сэр Уильям допил остатки джина, кивая в ответ каким-то своим мыслям. Он был поражен и радостно взволнован, прокручивая все это в своей голове.
— Получается, что Накама — ронин, или то, что вы называете инакомыслящий, или то, что я бы назвал революционер?
— Да, сэр. Извините меня, сэр, могу я присесть? — дрожащим голосом произнес Тайрер, страстно желая выплеснуть всю правду об этом человеке и страшась сделать это.
— Конечно, конечно, Тайрер, простите, что не предложил этого сразу, но сначала налейте себе ещё шерри, а мне принесите бокал джина. — Сэр Уильям посмотрел ему вслед, в восторге от своего помощника, но при этом несколько обеспокоенный. Годы общения с дипломатами, шпионами, полуправдами, ложью и самой наглой дезинформацией подавали ему тревожные сигналы: от него что-то скрывают. Он принял свой бокал. — Спасибо. Возьмите вон тот стул, он самый удобный. Ваше здоровье! Должно быть, вы очень хорошо говорите по-японски, раз сумели столько разузнать за такое короткое время, — небрежным тоном произнес он.