— Я очень даже мог и не прийти. — Произнес он это буднично, с улыбкой, больше похожей на гримасу.
— Что случилось? — спросил русский, поняв, что это за улыбка. — И зачем все эти «задерни шторы и закрой окна»?
— Думаю, это место под наблюдением.
— Что? — Беспокойство Суслева возросло. — Почему ты не сказал об этом раньше?
— Я сказал «думаю», но я не уверен. Слишком много вложено в устройство этой конспиративной квартиры, и не хочется, чтобы она была провалена, какой бы ни была причина. — В голосе высокого англичанина слышались резкие нотки. — Послушай, товарищ, происходит что-то невообразимое. Эс-ай задержала одного типа с твоего судна по фамилии Меткин. Он…
— Что? — Суслев уставился на него, изображая, что потрясен новостью.
— Меткин. Он якобы политический комми…
— Но это невозможно, — дрожащим голосом произнес Суслев. Играл он превосходно и ничем не выказал восторга по поводу того, что Меткин попался в расставленную им ловушку. — Меткин никогда не стал бы сам производить выемку!
— Тем не менее он в руках Эс-ай! Его и какого-то американца с авианосца задержал Армстронг. Они пойманы с поличным. Меткин знает про «Севрин»?
— Нет, абсолютно нет.
— Ты уверен?
— Да. Ещё несколько дней назад и я не знал, пока не получил приказ Центра заменить Воранского. — Правду Суслев искажал без особых усилий.
— Ты уверен? Роджер взвился чуть не до потолка! Меткин якобы твой политический комиссар и майор КГБ. Это так?
— Да, но это просто сме…
— Какого черта ни он, ни ты, ни кто-либо другой не поставили нас в известность о проводимой операции, чтобы мы могли подготовиться на случай, если что-то пойдет не так? Я — глава «Севрина», а ты теперь действуешь сам по себе и держишь меня в неведении. Такое всегда согласовывалось. Воранский всегда предупреждал нас заранее.
— Но, товарищ, — примирительно начал Суслев, — я ничего не знал о выемке. Меткин действует по своему усмотрению. Он начальник, старший на судне. Меня не посвящают во все — и ты это знаешь! — Тон Суслева был в меру извинительный и раздраженный: он не отходил от своей постоянной легенды, будто решения по «Севрину» принимает кто-то другой. — Ума не приложу, что нашло на Меткина: самому идти производить выемку. Вот болван! Свихнулся, должно быть! Слава богу, он человек преданный, и у него в лацкане ампула с ядом, так что не…
— Его взяли целым и невредимым.
Суслев ахнул теперь уже в непритворном шоке. А он-то считал, что Меткин давно мертв.
— Ты уверен?
— Его взяли целым и невредимым. Выяснили его настоящее имя, звание, личный номер, и сейчас он под усиленным конвоем летит на транспортном самолёте королевских ВВС в Лондон.
На какой-то миг в голове Суслева все помутилось. Ведь он так хитро все устроил, чтобы Меткин заменил агента, который должен был производить выемку. Уже не первый месяц он замечал, что Меткин все больше критикует его, сует везде свой нос и поэтому становится опасен. За последний год Суслев трижды перехватывал тайные доклады Центру, написанные его первым заместителем, в которых тот осуждал его несерьезное отношение к командованию судном и к работе, а также его связь с Джинни Фу. Как пить дать хотел подстроить западню, а может, даже пытался обеспечить себе после выхода на пенсию место в Крыму — тепленькое местечко, — успешно провернув какой-нибудь хитрый ход. Шепнув, например, Центру о своих подозрениях насчет утечки информации с «Иванова» и возложив вину на Суслева.
Он поежился. Ни Меткину, ни Центру, никому другому доказательства не потребовались бы: одно подозрение — и его карьере конец.
— Это точно, что Меткин жив? — спросил он, обдумывая новую проблему.
— Да. А ты абсолютно уверен, что он ничего не знает про «Севрин»?
— Да. Да, я же сказал. — Суслев заговорил резче. — Ведь только ты знаешь всех, кто входит в «Севрин», верно? Всех не знает даже Кросс, так ведь?
— Так.
Пламм подошел к холодильнику и достал бутылку воды. Суслев налил себе водки. Он лишний раз восхитился обилием действующих в «Севрине» и столь важных мер предосторожности — этаких предохранительных клапанов: Пламм не подозревает, что Роджер Кросс одновременно является информатором КГБ; только Кроссу известно истинное положение Суслева в Азии, но ни Кросс, ни Пламм не ведают о его давней связи с де Виллем; никто из остальных не знает друг друга; и никто из них понятия не имеет о Банастасио, винтовках или о том, каков на самом деле масштаб советского присутствия на Дальнем Востоке.
Одно колесико цепляется за второе, второе за третье, и теперь Меткин стал колесиком неисправным и его больше нет. Подъехать к Меткину было так несложно: мол, благополучное получение грузового манифеста на вооружение авианосца гарантирует повышение агенту, который участвует в операции.
— Странно, как его могли взять живым, — проговорил он, и это уже была не игра.
— По словам Роджера, этого болвана скрутили и надели на него смирительный воротник, прежде чем он успел закусить свой лацкан.
— При нем нашли какие-нибудь улики?
— Роджер не сказал. Ему пришлось действовать очень быстро, черт возьми. Мы сочли, что лучше всего как можно скорее убрать Меткина из Гонконга. Мы были просто в ужасе, что он может знать про нас, раз у него такое высокое звание. С ним легче будет иметь дело в Лондоне. — Пламм говорил все это мрачным голосом.
— Кросс разберется с Меткиным.
— Может быть. — Пламму никак было не успокоиться, и он выпил ещё воды.
— Как могла Эс-ай пронюхать о выемке? — спросил Суслев, желая выяснить, что ещё известно Пламму. — Должно быть, у меня на борту есть предатель.
— Нет. Роджер сказал, что информация поступила через одного осведомителя Эм-ай-6. Об этом не знали даже в ЦРУ.
— Kristos! Зачем, черт возьми, Роджеру вздумалось действовать так эффективно?
— Это был Армстронг. У Эс-ай свои раскладки. Но раз Меткин ничего не знает, нестрашно!
Суслев чувствовал на себе испытующий взгляд англичанина и сохранял на лице невинное выражение. «Пламм не дурак. Он человек сильный, хитрый, безжалостный, тайный протеже и избранник Филби».
— Я уверен, что Меткину не известно ничего такого, что могло бы нанести нам вред. Тем не менее нужно немедленно сообщить в Центр. Они смогут разобраться с этим.
— Я уже так и сделал. Попросил помощи по первой степени срочности.
— Прекрасно, — одобрил Суслев. — Ты очень хорошо работаешь, товарищ. Ты и Кросс. Привлечь к нашему делу Кросса — это была блестящая мысль. Должен ещё раз поздравить тебя. — Комплимент Суслева был искренним. Роджер Кросс — профессионал, а не любитель, как этот человек перед ним или остальные из «Севрина».
— Возможно, я привлек его, а возможно, он меня. Иногда я в этом не уверен, — задумчиво проговорил Пламм. — Или в тебе, товарищ. Воранского я знал. Мы с ним работали не один год, а ты… ты человек новый, «темная лошадка».