Кику смахнула вторую слезинку — последнюю. «Глупая девочка, зачем плакать? Не плачь! — приказала она себе. — Ты так невероятно удачлива! Ты наложница самого крупного дайме, хотя и очень незначительная, неофициальная, но какое это имеет значение — твой сын родится самураем. Разве это не замечательный подарок? Разве предсказатель не обещал такого необыкновенного счастья, в которое невозможно поверить? Если ты должна плакать, то есть более важные вещи. О семени, росшем в твоем чреве, которое изгнал тот отвар со странным вкусом. Но почему ты плачешь об этом? Это было только „оно“, а не ребенок, да и кто был его отец? Если честно?»
— Я не знаю, не наверняка, Дзеко-сан, прошу меня извинить… Мне кажется, что отец — мой господин, — вымолвила она наконец — ей очень хотелось сына-самурая.
— Ну а если ребенок родится с голубыми глазами и светлой кожей, а? Посчитайте дни.
— Я считала и считала… О, как я считала!
— Тогда будьте честны сами с собой. Извините, но и ваше и мое будущее зависит от вас. У вас впереди еще много лет, чтобы рожать детей. Вам ведь только восемнадцать. Лучше быть полностью уверенной.
«Да, — снова подумала она, — как вы мудры, Дзеко-сан, и как глупа и очарована была я. Это было только „оно“… И как мы, японцы, зная, что ребенок — не настоящий ребенок, пока ему не исполнится тридцать дней. Тогда его дух укрепляется в теле и окончательно определяется его карма. О, как мне повезло! И я хочу сына, и еще одного сына, и еще одного сына, и совсем не хочу девочку… Бедные дочки! О боги, благословите предсказателя, и благодарю вас, благодарю вас за мою карму, за то, что меня любит великий дайме, что мои сыновья будут самураями… О, пожалуйста, сделайте меня достойной такого суда…»
— В чем дело, госпожа? — маленькая Суйсе испугалась радости, что прямо струилась с лица Кику. Кику удовлетворенно вздохнула.
— Я думала о прорицателе, о моем господине и моей карме… И прямо плыла, плыла…
Она прошла дальше в сад, закрываясь от солнца ярко-красным зонтиком, — она разыскивала Торанагу. Он почти полностью был закрыт от нее самураями, лошадьми и соколами, но она все же увидела его на веранде: он пил чай перед склонившейся в поклоне Фудзико. «Скоро наступит моя очередь, — решила она. — Может быть, сегодня вечером мы сможем зачать нового Это. О, пожалуйста!..» Успокоившись, Кику вернулась к игре.
За воротами Оми сел на лошадь и поскакал со своими телохранителями — все быстрее и быстрее… Скорость освежала и очищала его, едкий запах лошадиного пота радовал. Он не оглянулся на нее, в этом не было необходимости. Он знал, что бросил к ее ногам страсть, какой у него больше не будет, все, что любил в этой жизни… Он уверен: никогда больше не будет у него новой страсти, того экстаза при соединении душ, который воспламеняет мужчину и женщину… Но это его не огорчало. «Напротив, — с неожиданной холодной ясностью понял он. — Я благодарен Торанаге — он освободил меня от этого рабства. Теперь меня ничто не связывает. Ни отец, ни мать, ни Кику… Теперь я тоже могу быть терпеливым. Мне двадцать один год, я почти дайме Изу, мне еще предстоит завоевать весь мир…»
* * *
— Да, господин? — Фудзико готовилась слушать Торанагу.
— Вы должны ехать отсюда прямо в Анджиро. Я решил заменить надел земли для Анджин-сана — Иокогаму на Анджиро. Двадцать ри в каждом направлении от деревни, с годовым доходом четыре тысячи коку. Вы получите дом Оми-сана.
— Можно мне поблагодарить вас от его имени, господин? Извините, я правильно поняла, что он еще не знает об этом?
— Нет. Я скажу ему сегодня. Я приказал ему построить другой корабль, Фудзико-сан, вместо уничтоженного, и Анджиро будет идеальным местом для строительства, намного лучше Иокогамы. Я договорился с Дзеко, что ее старший сын будет прорабом у Анджин-сана. Все материалы, строители будут оплачены из моей казны. Вы должны помочь ему организовать управление этим делом.
— О, господин, — она сразу посерьезнела, — у меня осталось так мало времени для Анджин-сана…
— Я найду ему другую наложницу — или жену.
Фудзико посмотрела на него, глаза у нее сузились. Немного помолчав, она сказала:
— Чем я могу помочь?
Торанага спросил:
— Кого бы вы предложили? Я хочу, чтобы Анджин-сан был доволен. Довольный человек работает лучше.
Фудзико старалась собраться с мыслями. «Кто может сравниться с Марико-сама?» Она улыбнулась.
— Господин, нынешняя жена Оми-сана, Мидори-сан. Его мать ненавидит ее, как вы знаете, и хочет, чтобы Оми развелся. Извините, но у нее такие удивительно плохие манеры, что она заявила об этом даже мне. Мидори-сан — прелестная женщина и очень умна.
— Вы думаете, Оми хочет развестись? — Еще один кусок головоломки встал на место.
— О нет, господин, я уверена — он не хочет. Какой мужчина хочет слушаться своей матери? Но это наш закон — ему придется развестись при первом же слове родителей. Даже при том, что у его матери очень плохой характер, она, конечно, знает, что для него лучше подходит. Простите, я хочу быть точной в этом важном деле. Конечно, я не хотела сказать ничего оскорбительного, господин, но сыновний долг перед родителями — краеугольный камень нашего закона.
Торанага обдумывал эту новую мысль, как будто удачную.
— А Анджин-сан? Как он отнесется к Мидори-сан?
— О, господин, если вы прикажете ему жениться… то плохо. Но, прошу прощения, вам нет необходимости ему приказывать.
— Как так?
— Лучше всего… придумать способ, чтобы он сам об этом задумался. А Оми-сану вы, конечно, просто прикажете.
— Конечно. Вы одобряете Мидори-сан?
— О да. Ей семнадцать лет, ее сын — здоровый мальчик, она из хорошей самурайской семьи… родит Анджин-сану прекрасных сыновей. Я думаю, родители Оми-сана будут настаивать, чтобы Мидори отдала своего сына Оми-сану. Если нет — Анджин-сан усыновит его. Я знаю, мой господин симпатизирует ей — Марико-сан поддразнивала его ею. Она очень благоразумная, умная. О да, с ней он будет в безопасности. Ее родители умерли — некому препятствовать ее браку с Анджин-саном.
Торанага обрадовался этой идее. «Я, конечно, огорчу Оми, — подумал он. — Молодой Оми слишком легко станет занозой у меня в боку. Ну, тогда я сам ничего не буду делать, чтобы устроить развод Мидори. Отец Оми изъявит совершенно четкое последнее желание, перед тем как совершит сеппуку… Жена его, конечно, настоит: последнее и важное, что сделает он на этой земле, — добьется, чтобы сын его правильно женился. Мидори будет разведена через несколько дней…»
— А если не она, Фудзико-сан? Что вы скажете о Кику-сан?
Фудзико уставилась на него:
— О, прошу прощения, господин, вы хотите отказаться от нее?
— Я могу это сделать. Так что вы скажете?
— Думаю, Кику-сан может стать идеальной неофициальной наложницей, господин. Она такая красивая и умная… Я понимаю, что она хороша для многих обычных людей… Но извините, пройдут еще годы, прежде чем Анджин-сан сможет получать удовольствие от ее редких талантов — пения, танца, ума… А как жена… — Одним тоном она подчеркивала свое полное неодобрение. — Дамы Плывущего Мира обычно не подготовлены так, как… другие, господин. Их таланты проявляются в другом… Быть ответственным за финансовое положение, вообще за дела самурайского дома — этому не научишься в Плывущем Мире.