– Я не угрожаю твоей душе и твоему мужу. – Хаким в упор посмотрел на Эрикки. – Я не угрожаю.
Эрикки спросил:
– В чем заключались те опасности, о которых ты говорил?
– Я не могу сказать тебе, Эрикки, – ответил Хаким.
– Прошу извинить нас, ваше высочество. Мы должны приготовиться к отъезду. – Азадэ встала. Эрикки тоже поднялся.
– Ты никуда не поедешь! – Хаким был в бешенстве. – Эрикки, ты позволишь ей отречься от ислама, от ее наследия, от ее шанса на вечную жизнь?
– Нет, это не входит в мой план, – сказал он. Брат и сестра недоумевающе уставились на него. – Пожалуйста, скажи, какие мне грозят опасности, Хаким.
– Что за план? У тебя есть план? Что ты собираешься делать?
– Опасности. Сначала расскажи мне о том, что это за угрозы. Мусульманство Азадэ свято для меня, своими собственными богами я клянусь в этом. Какие опасности мне грозят?
Стратегия Хакима никак не предполагала рассказывать им об этом, но сейчас он был поражен ее неуступчивостью, ужасаясь тому, что она была способна помыслить о совершении величайшего греха, и еще больше сбитый с толку искренностью этого странного человека. Поэтому он рассказал им про телекс и побег пилотов вместе с вертолетами и о своем разговоре с Хашеми, отметив про себя, что, хотя Азадэ пришла в такой же ужас, как и Эрикки, ее удивление не было вполне искренним. Она словно заранее знала это, присутствовала при их беседах оба раза, но как это возможно, откуда она могла бы знать? Он торопливо закончил:
– Я сказал ему, что тебя нельзя брать в моем доме, поместье или Тебризе, что я дам тебе машину, что я надеюсь, что ты избежишь ареста и что ты тронешься в путь перед самым рассветом.
Эрикки был потрясен. Этот телекс для меня – все, думал он.
– Значит, они будут поджидать меня.
– Да. Но я не сказал Хашеми, что у меня есть другой план, что я уже послал одну машину в Тебриз, что, как только Азадэ заснет, я…
– Ты бы оставил меня, Эрикки? – Азадэ была в шоке. – Ты бы оставил меня, ничего мне не сказав, не спросив меня?
– Возможно. Что ты хотел сказать, Хаким? Пожалуйста, закончи то, что ты начал говорить.
– Как только Азадэ уснет, я планировал тайком вывезти тебя из дворца в Тебриз, где эта машина тебя ждет, и показать тебе дорогу к границе, турецкой границе. У меня есть друзья в Хое, и они помогли бы тебе через нее перебраться, с помощью Аллаха, – механически добавил Хаким, испытывая огромное облегчение оттого, что у него хватило предусмотрительности подготовить этот запасной вариант – просто так, на всякий случай. И вот теперь он пригодился, подумал он. – У тебя есть план?
– Да.
– Какой?
– Если он тебе не понравится, Хаким-хан, что тогда?
– В этом случае я откажусь разрешить его осуществлять и постараюсь остановить его.
– Я предпочел бы не рисковать вызвать твое неудовольствие.
– Без моей помощи ты не сможешь уехать.
– Я бы хотел, чтобы ты мне помог, это правда. – Эрикки больше не чувствовал в себе уверенности. Теперь, когда Мака и Чарли и всех остальных здесь нет… черт подери, как им удалось провернуть все это так быстро? Почему, дьявольщина, это не произошло, пока мы были в Тегеране, но хвала всем богам, что Хаким стал ханом и может защитить Азадэ… ясно, что САВАК сделает со мной, если они меня схватят, когда они меня схватят. – Ты был прав насчет опасности. Ты думаешь, я мог бы ускользнуть, как ты говорил?
– Хашеми оставил двух полицейских у ворот. Думаю, тебя можно было бы незаметно вывезти из дворца – должен быть какой-нибудь способ отвлечь их внимание, – я не знаю, есть ли еще другие по дороге в город, но это вполне возможно, даже более чем вероятно. Если они будут начеку и тебя перехватят… на все воля Аллаха.
Азадэ произнесла:
– Эрикки, они ждут, что ты будешь один, и полковник согласился не трогать тебя в Тебризе. Если тебя спрятать в кузове старого пикапа… нам понадобится лишь немного удачи, чтобы уйти от них.
– Ты не можешь уехать, – нетерпеливо произнес Хаким, но она не слышала его. Ее мысли перескочили на Росса и Гуэнга и их предыдущий побег, и каким трудным он показался им обоим, хотя они были хорошо подготовленными диверсантами и солдатами. Бедный Гуэнг. По ее телу пробежала холодная дрожь. Дорога на север так же трудна, как и дорога на юг, так легко устроить засаду, так легко поставить на дороге блокпосты. До Хоя в километрах не так далеко, и оттуда – до границы, но по времени этих километров будут миллионы, а с моей больной спиной… Сомневаюсь, что я смогу пройти даже один из них.
– Ладно, – пробормотала она. – Мы выберемся, будьте спокойны. С Божьей помощью, мы убежим.
Хаким вспылил:
– Клянусь Аллахом и Пророком, как быть с твоей клятвой, Азадэ?
Ее лицо теперь было очень бледным, и она сжала пальцы, чтобы они не дрожали.
– Пожалуйста, прости меня, Хаким, я сказала тебе. И если мне помешают уехать с Эрикки или Эрикки не возьмет меня с собой, я как-нибудь все равно убегу, убегу, я клянусь в этом. – Она бросила взгляд на Эрикки. – Если Мак и все остальные бежали из страны, тебя могут использовать как заложника.
– Знаю. Мне нужно выбираться как можно скорее. Но ты должна остаться. Ты не можешь отказаться от своей веры из-за этих двух лет, как бы мне ни было больно покидать тебя.
– А Том Локарт оставил бы Шахразаду на два года?
– Это другое дело, – осторожно заговорил Эрикки. – Ты не Шахразада, ты сестра хана, и ты поклялась остаться.
– Это между мной и Богом. Томми не оставил бы Шахразаду, – упрямо говорила Азадэ. – И Шахразада не оставила бы Томми, он лю…
– Я должен знать твой план, – холодно прервал ее Хаким.
– Извини, в этом я никому не доверяю.
Глаза хана превратились в щелки, и ему понадобилась вся его воля, чтобы не позвать охранника.
– Значит, мы зашли в тупик. Азадэ, налей мне еще кофе, пожалуйста. – Она тут же подчинилась. Он посмотрел на огромного человека, который стоял спиной к огню. – Не так ли?
– Пожалуйста, найдите выход, Хаким-хан, – произнес Эрикки. – Я знаю вас как мудрого человека, и я не причиню вам вреда или вреда Азадэ.
Хаким взял поднесенную Азадэ чашку кофе и поблагодарил ее, посмотрел на огонь, без конца взвешивая и просеивая варианты; ему нужно было знать, что у Эрикки на уме, хотелось покончить со всем этим, чтобы Эрикки уехал, а Азадэ осталась и была такой, какой была всегда: мудрой, мягкой, любящей и послушной – и мусульманкой. Но он слишком хорошо ее знал, чтобы быть уверенным в том, что она не выполнит своей угрозы, и слишком любил, чтобы позволить ей эту угрозу осуществить.
– Может быть, такой вариант тебя удовлетворит, Эрикки: я клянусь Аллахом, что помогу тебе при условии, что твой план не предполагает отказа моей сестры от ее клятвы, не заставит ее стать отступницей, не повлечет для нее опасностей духовного или политического характера… – Он задумался на мгновение. – …не принесет вреда ей или мне… и будет иметь шанс на успех.