– Давай! – приказал Хашеми в свою портативную рацию. Тут же всю вражескую сторону площади залил яркий свет прожекторов, установленных на закамуфлированные грузовики. Люди выбегали из других дверей, но полиция и «зеленые повязки» открыли огонь, и сражение началось. – Пошли, Роберт, – сказал Хашеми и быстро и осторожно начал пробираться поближе.
Информаторы нашептали, что здесь сегодня состоится большая встреча крупных лидеров исламских марксистов и что это здание было соединено с соседними целым лабиринтом потайных дверей и проходов. Опираясь на помощь Хаким-хана, Хашеми спешно подготовил этот первый из серии налетов с целью обезвредить обширную левую оппозицию правительству, схватить вожаков и подвергнуть их публичному наказанию – преследуя свои собственные цели.
Первая группа «зеленых повязок» очистила первый этаж и пробивалась вверх по лестницам, не заботясь о собственной безопасности. Защитники дома, оправившись от первого шока, отстреливались так же яростно, хорошо вооруженные и обученные.
На площади снаружи наступило затишье, никто из защитников больше не пробовал выскочить и попытаться скрыться под огнем «зеленых повязок» или присоединиться к тем, кто беспомощно укрылся за машинами – некоторые уже пылали. В узкой улочке позади здания стояла зловещая тишина, полиция и «зеленые повязки» перекрыли оба ее конца, заняв удобные позиции за доставившими их сюда машинами.
– Почему мы ждем здесь, как вонючие, трусливые иракцы? – говорил один из «зеленых повязок», свирепо глядя вперед. – Почему мы сами не навяжем им бой?
– Вы ждете, потому что так приказал полковник, – сказал полицейский сержант, – вы ждете, потому что отсюда мы можем безопасно перестрелять всех этих псов, а по…
– Я не подчиняюсь никакому собаке-полковнику, только Аллаху! Бог велииииик! – Юноша вскинул винтовку и бросился из засады к двери в задней стене осажденного здания. За ним последовали другие. Сержант выругался и громко приказал им вернуться, но его слова потонули в залпе, который грянул из маленьких окошечек высоко в стене по атакующей группе, не оставив в живых ни одного из них.
Хашеми вместе с остальными услышал стрельбу в проулке и решил, что осажденные предприняли попытку прорваться.
– У этих псов не получится улизнуть той дорогой, Роберт, – радостно крикнул Хашеми, – они в ловушке! – Со своей позиции он видел, что атака на основное здание захлебывалась. Он нажал кнопку передачи: – Вторая волна – в здание штаба. – В тот же момент мулла и еще одна группа юнцов издали свой боевой клич и бросились через площадь. Армстронг ужаснулся, видя, как Хашеми посылает их в атаку прямо через залитую светом площадь, где они были легкими мишенями для защитников. – Не вмешивайся, Роберт! Клянусь Аллахом, я устал от твоих вмешательств, – холодно сказал ему Хашеми, когда Армстронг сделал несколько предложений по проведению рейда до начала операции. – Оставь свои советы при себе, это внутреннее дело, тебя оно никак не касается!
– Но, Хашеми, не все здания здесь заняты марксистами или противником, там обязательно будут чьи-то семьи, возможно, сотни неви…
– Замолчи, или, клянусь Аллахом, я буду считать это изменой!
– Тогда я останусь здесь. Вернусь и буду вести наблюдение за дворцом.
– Я сказал, что ты примешь участие в этом рейде! Ты думаешь, что вы, британцы, единственные, кто способен справиться с горсткой революционеров? Ты будешь рядом со мной, там, где я смогу тебя видеть. Но сначала отдай мне свой пистолет!
– Но, Хашеми…
– Твой пистолет! Клянусь Пророком, я тебе больше не доверяю. Твой пистолет!
Он отдал ему пистолет, и через некоторое время гнев Хашеми улегся, он как будто расслабился и вспоминал эту стычку со смехом. Но пистолет ему не вернул, и Армстронг ощущал себя голым в ночной темноте, со страхом подозревая, что его каким-то образом предали. Он бросил взгляд на Фазира, вновь заметив это странное выражение в его глазах и то, как беззвучно шевелился рот, в уголках которого блестели капельки слюны.
Бешеный треск автоматных очередей заставил его снова посмотреть на главное здание. Огонь велся из окон верхнего этажа по второй волне наступающих. Многие юноши остались лежать на площади, но некоторые, и мулла вместе с ними, прорвались внутрь, придя на помощь тем «зеленым повязкам», которые еще оставались в живых. Вместе они оттащили тела, мешавшие подниматься по лестнице, и стали пробиваться на следующий этаж. Теперь Хашеми сидел, скорчившись, позади автомобиля на площади, охваченный возбуждением и ощущением своей власти.
– Пошлите еще людей в здание штаба!
Никогда еще ему не доводилось командовать сражением или даже участвовать в бою. Вся его предыдущая работа была тайной, незаметной для окружающих, где в любой операции с каждой стороны было задействовано всего несколько человек; даже с его четверками наемных убийц из «группы четыре» все, что ему когда-либо приходилось делать, это отдавать приказы, находясь в безопасности, и ждать результата, также в безопасности, вдали от места, где раздавались выстрелы и взрывы. За исключением того единственного раза, когда он сам взорвал заминированный автомобиль, который уничтожил его врага из САВАМА, генерала Джахана. Клянусь Аллахом и Пророком, кричал его мозг, вот для этого я и был рожден: для битвы и войны!
– Общее наступление! – рявкнул он в свою рацию, потом поднялся и закричал так громко, как только мог: – Общее наступление!
Люди бросились вперед из ночной тьмы. Гранаты полетели во внутренние дворы и во все окна без разбору. Взрывы и клубящийся дым, непрекращающаяся стрельба, автоматная и винтовочная, новые взрывы, а потом гигантский взрыв в штабе левых, где взлетел на воздух тайный склад с боеприпасами и бензином, снесший верхний этаж здания и большую часть фасада. Волна раскаленного воздуха дернула Хашеми за одежду, швырнула Армстронга на землю, и Мзитрюк, наблюдавший за ними в бинокль, стоя в безопасности на верхнем этаже здания с противоположной штабу левых стороны площади, отчетливо увидел их в свете прожекторов и решил, что лучше момента не будет.
– Давай! – сказал он по-русски.
Снайпер рядом с ним уже поймал мишень в телескопический прицел, положив ствол на раму открытого окна. Тут же его указательный палец переместился за скобу спускового крючка, почувствовал, как палец Мзитрюка лег на спусковой крючок, и начал обратный отсчет, как ему было приказано:
– Три… два… один… огонь! – Мзитрюк нажал на курок. Оба увидели, как разрывная пуля ударила Хашеми в нижнюю часть спины, толкнула его вперед, распластав на машине, за которой он прятался, потом он сполз вниз и вытянулся в грязи.
– Хорошо, – угрюмо пробормотал Мзитрюк, сожалея лишь о том, что его глаза и руки потеряли былую меткость и он не мог расправиться с убийцами сына сам.
– Три… два… один… – Мушка дернулась. Оба русских выругались, увидев, как Армстронг быстро обернулся, мгновение смотрел в их сторону, потом нырнул в просвет между машинами и исчез за одной из них.
– Он у переднего колеса. Деваться ему некуда. Наберись терпения. Стреляй, когда будет можно! – Мзитрюк быстро вышел из комнаты на лестничную площадку, крикнул по-турецки людям, ждавшим внизу: – Пошли! – и бегом вернулся назад.