— Помните ту кроличью ногу, которую вы украли?
Глаза Дринкуотера сверкнули.
— О чем… о чем вы говорите?
В проходе остановился Фил и, почесываясь, посмотрел на них.
— А, хватит, Дринкуотер, — сказал Питер Марлоу. — Меня это больше не трогает. За каким чертом? Война закончена, и мы выбрались. Но вы помните ту кроличью ногу, не правда ли?
Дринкуотер был слишком умен, чтобы попасться так просто.
— Нет, — ответил он резко, — нет, не помню. — Но ему было очень трудно удержаться и не сказать — вкусная, очень вкусная!
— Знаете, это был не кролик.
— Да? Извините, Марлоу — это был не я. И я не знаю, кто взял ее, что бы это ни было!
— Я скажу вам, что это было, — Питер Марлоу наслаждался моментом. — Это было крысиное мясо. Мясо крысы.
Дринкуотер рассмеялся.
— Вы очень остроумны, — ядовито сказал он.
— Но это и в самом деле была крыса. Действительно крыса. Я поймал крысу. Она была большой, волосатой и вся покрыта коростой! Думаю, у нее была чума.
Подбородок Дринкуотера задрожал, челюсти затряслись.
Фил подмигнул Питеру Марлоу и жизнерадостно кивнул.
— Верно, святой отец. Она была вся в коросте. Я видел, как Питер снял шкурку с ноги…
Вот тут-то Дринкуотера стошнило на его чистую красивую форму; он выбежал из хижины, и его еще раз вырвало, а Питер Марлоу хохотал, и вскоре вся хижина ходила ходуном от хохота.
— О, Боже, — простонал Фил. — Должен пожать тебе руку, Питер. Что за блестящая идея. Придумать, что это была крыса. О, Бог мой! Этот педик получил сполна!
— Но это и вправду была крыса, — сказал Питер Марлоу. — Я подстроил все так, чтобы он украл ее.
— О, да, конечно, — саркастически сказал Фил, автоматически работая хлопушкой для мух. — Не пытайся приукрасить такую замечательную историю. Замечательную!
Питер Марлоу понял, они не поверят ему. Поэтому доказывать что-либо он больше не стал. Никто не поверит ему до тех пор, пока он не покажет им ферму… Господи! Ферма! И у него все перевернулось в груди.
Он надел новую форму. Он — капитан авиации. На левой стороне груди — крылышки. Он осмотрел свои пожитки — кровать, противомоскитная сетка, матрас, одеяло, саронг, рваная рубашка, обтрепанные шорты, две пары деревянных сандалий, нож, ложка и три алюминиевых тарелки. Он сгреб все с кровати, вытащил наружу и поджег.
— Эй, вы… ох, извините, сэр, — сказал сержант. — Костры жечь опасно. — Сержант был чужаком, но Питер Марлоу не боялся чужаков. Сейчас не боялся.
— Пошел вон, — огрызнулся Питер Марлоу.
— Но, сэр…
— Я сказал, пошел вон, черт тебя побери.
— Слушаюсь, сэр, — сержант отдал честь, и Питер Марлоу почувствовал, как он доволен, что больше не боится чужаков. Он отдал честь сержанту и пожалел об этом — ведь он был без фуражки. Неловко вскрикнув: «А, черт возьми, где моя фуражка?» Он торопливо вернулся в хижину, чувствуя, что страх перед чужаками опять берет свое. Но он заставил себя подавить его, твердя себе: «Клянусь Богом, никогда больше не буду бояться. Никогда».
Он нашел фуражку и припрятанную банку сардин. Положив банку в карман, он спустился по ступенькам и пошел по дороге вдоль проволоки. Лагерь был почти пуст. Последние англичане уезжали сегодня, с тем же конвоем, что и он. Уезжали навсегда. Прошло много времени после отъезда австралийцев, и вечность — после отъезда янки. Но именно так и должно было все происходить. Англичане действуют медленно, но верно.
Он остановился около хижины американцев. Брезентовый полог сиротливо свисал с навеса, едва шевелясь на ветру прошлых воспоминаний. В последний раз Питер Марлоу вошел внутрь.
В полумраке хижины он увидел Грея, одетого в отутюженную форму.
— Пришли последний раз взглянуть на место ваших побед? — спросил Грей злобно.
— Это как смотреть на вещи, — Питер Марлоу свернул сигарету и стряхнул остатки табака в коробочку. — Теперь война закончена. Мы равны, вы и я.
— Верно. — Лицо Грея было напряженным, а глаза напоминали глаза змеи. — Я смертельно ненавижу вас.
— Помните Дино?
— А что такое?
— Он был вашим осведомителем, верно?
— Думаю, сейчас можно признаться в этом.
— Кинг знал все о Дино.
— Я не верю вам.
— Дино передавал вам информацию по приказу. По приказу Кинга! — рассмеялся Питер Марлоу.
— Вы — проклятый лжец!
— Зачем мне врать? — Смех Питера Марлоу резко оборвался. — Время лжи кончено. Прошло. Но Дино делал это по приказу. Помните, как вы всегда опаздывали? Всегда.
«О, Бог мой, — подумал Грей. — Да, да. Сейчас все встает на свои места».
Питер Марлоу затянулся.
— Кинг понял, что, если вы не получите настоящей информации, вы наверняка захотите обзавестись осведомителем. Поэтому он вам такого и подсунул.
Грей вдруг почувствовал, что очень устал. Смертельно устал. Многого он не понимал. Слишком все сложно, многое необъяснимо. Он отогнал мысли, поднял голову и увидел Питера Марлоу, его ядовитую насмешку. Все его затаенное горе выплеснулось наружу. Он с грохотом прошел по хижине, перевернул рывком кровать Кинга, разбросал его пожитки, потом набросился на Питера Марлоу.
— Очень умно! Но я видел, как Кинга поставили на место, и я увижу, как это случится с вами. И с вашим вонючим привилегированным классом!
— О!
— Можете поставить против этого свою проклятую жизнь! Я когда-нибудь расправлюсь с вами, даже если мне придется потратить на это остаток жизни. Я разберусь с вами в конце концов. Вашей удаче придет конец.
— Удача здесь совершенно ни при чем.
Грей тряс пальцем у лица Питера Марлоу.
— Вы родились везунчиком. Вы удачно отсидели в Чанги, вы даже спасли свою драгоценную маленькую душонку, если таковая у вас когда-нибудь была!
— О чем вы? — Питер Марлоу оттолкнул палец.
— Разложение. Моральное разложение. Вы спаслись как раз вовремя. Еще несколько месяцев общения со злом, воплощением которого был Кинг, и вы бы переродились навечно. Вы начали превращаться в величайшего лгуна и обманщика — каким был и он.
— Он не был воплощением зла и никого не обманывал. Все, что он делал, — это приспосабливался к обстоятельствам.
— Во что превратился бы мир, если бы каждый прикрывался этим. Существует такая вещь, как мораль.
Питер Марлоу бросил сигарету на пол и втоптал ее в пыль.
— Не говорите, что вы скорее бы умерли с вашими чертовыми добродетелями, но не пошли бы на небольшой компромисс. Ради спасения своей жизни.