– Вот теперь я на седьмом небе, – стонал Феромон.
– А-аа! Что она собирается делать? Я схожу с ума от наслаждения! – панически восторгался Адреналин.
– Она опускается вниз!
– Боже мой! Ну, пожалуйста, пусть будет так! – стонал Тестостерон. – Мне всегда этого хотелось.
– Сегодня твой вечер! – поздравил его Феромон.
– Постарайтесь, чтобы Билл не пукнул ей в лицо, пока Кейли будет внизу, – предупредил всех Гистамин.
– А что, если он кончит? – забеспокоился Адреналин.
– Будем на это надеяться, – ответил ему Феромон.
Кейли взяла член Билла в рот.
– Если бы Эвелин могла это видеть, – мечтательно закатил глаза Тестостерон.
– Чего? – удивились все.
– Тогда, может быть, она сама захотела попробовать, – объяснил Тестостерон.
Но было слишком поздно – все сознание Билла мгновенно заполнили мысли об Эвелин. Ему казалось, что она сидит в углу комнаты и смотрит на них с Кейли. Билл ощутил, как его член стал чахнуть прямо во рту у любовницы.
– Пусть напряжет ягодицы, – пытался спасти положение Феромон.
– Пусть подумает о Мэг Райан…
– …Или об Уме Турман! [7]
– Сейчас! – ехидно заметил Гистамин. – С каких это пор Билл может отличить одну от другой?
– Нет худа без добра, – произнес Феромон, – ведь мысли об Эвелин спасли его от преждевременного семяизвержения.
– Ну и что теперь делать-то? – спросил Тестостерон, для которого все это было уже слишком.
– На этом этапе полового акта, – принялся объяснять Феромон, – мы сделаем так, чтобы Билл почувствовал, что может заниматься сексом вечно, что он – половой гигант. Ему будет казаться, что в тот момент, когда он кончит, ему захочется немедленно вернуться в седло и проехаться по второму разу.
– И что дальше? – спросил Адреналин.
– А дальше, как только он кончит, мы сделаем так, что ему страшно захочется спать, и он отключится раньше, чем успеет досчитать до пяти. Но прежде чем Билл заснет, мы обязательно заставим его сказать какую-нибудь глупость, чтобы подпортить момент, что-то вроде: «Так тебе и надо», или «Хорошо потрахались».
– И заложим ему нос.
– Это еще зачем?
– Понятия не имею.
– А что нам делать прямо сейчас?
– А сейчас самое время запихать ему в рот волосок, который будет так сложно достать пальцами.
– Нет, сейчас лучше отпустить его мысли в свободный полет, чтобы Билл думал о разных глупостях, вроде завтрашней работы, или книги, которую он забыл сдать в библиотеку, когда еще учился в школе, или…
– Смотрите!
– Что?
– Кейли поворачивается… поворачивается к нам задом! – Адреналин уже не мог выносить всего происходящего. – Что делать?
– А сам-то как думаешь? Взять ее!
– Да, но что, если она хочет, чтоб мы зашли с черного хода?
– Чего?
– Сходили на чердак!
– Да нет, она просто хочет, чтоб ее трахнули.
– А я слышал, что в наши дни многие женщины любят анальный секс, – вмешался Феромон.
– Боже мой! Какая неожиданность!
Гормоны напряженно гадали, как поступить, но Билл и без их помощи сообразил, что ему делать, хотя не мог поверить своему счастью. Это был именно такой секс, о котором он всегда мечтал. И об этом не надо было просить. Неожиданно измена приобретала смысл.
Пышные ягодицы Кейли призывно белели в полумраке гостиной. Биллу они показались возбуждающими. Феромон же заметил, что они выглядели по-детски.
– Спасибо тебе, Феромон, – ответил на это Гистамин. – Чем еще ты хочешь поделиться с нами, чтобы окончательно испортить всем настроение?
– Больше ничем.
– А я думал, ты заговоришь о постоянном стрессе на работе у Билла, или напомнишь нам, как в школе он подсматривал за другими мальчиками в душе.
– Да заткнитесь вы, двое! – жалобно попросил Тестостерон.
Все снова сосредоточились на происходящем. Билл продолжал делать свое дело сзади. Кейли зарылась лицом в подушки дивана.
– Чего-то она помалкивает, – заметил Гистамин.
– А что ты хочешь, чтобы она сказала? Ее трахают раком, черт побери! – ответил Феромон.
– Да, но она не стонет, не кричит, – озадаченно сказал Гистамин.
– Может, мы что-то не так делаем? – задумался Адреналин. – Я уверен, что она должна стонать.
Тут Кейли повернулась к Биллу, приподнялась и сжала руками свои груди.
– Возьми их в рот, – сказала она. – Пососи мои соски. Соси их так сильно, чтобы мне стало больно. Я хочу, чтобы ты крепко прижался к моей груди.
– Хорошо, – радостно согласился Билл.
Тестостерон плакал от счастья:
– Это лучший день в моей жизни!
– А теперь возьми меня по-другому. Трахни меня сильно! Подрочи мой клитор!
Билл слегка потерял голову. Он и не помнил, когда был так счастлив. Кейли снова зарылась головой в подушки, приподняла ягодицы и раздвинула ноги. Билл встал сзади и нащупал пальцами клитор.
– О господи! Мне нравится иметь любовницу! – сказал Феромон.
Тестостерон только дрожал от восторга, потеряв дар речи.
Билл последний раз взглянул на роскошный зад Кейли, смакуя всю сцену, и замер в нерешительности. Что она имела в виду, когда просила взять ее по-другому? Кейли ждала, а Билл изучал возможные варианты.
– Чего он застрял? – спросил Гистамин.
– Трахни ее! – кричал Тестостерон.
– По-моему, теперь это невозможно, – прошептал Феромон.
– Но почему?
Все наклонились и увидели, что случилось: Билл кончил на подушки.
– Ты чего остановился? – спросила Кейли.
– О, китайская лапша! Краеугольный камень питательного обеда.
Гормоны не помнили, чтобы Инсулин когда-либо сказал что-нибудь, кроме «я голоден» или «покормите меня». Именно поэтому эта его фраза всех так заинтриговала. Каким образом ему удалось так существенно расширить свой словарный запас? И откуда эта ирония или же лапша и в самом деле недооценивалась ими как источник полезных веществ? Гормоны терпеливо ждали, когда Инсулин разовьет свою мысль, но тот уже отправился на поиски сахара. Гормонам не было доподлинно известно, что именно он с ним делал, но это никого особенно и не волновало. Они предпочли возобновить взаимные обвинения.