— А как тогда насчет молчаливого и задумчивого парня? — спросил Сигмунд. — Ты же такой и есть.
— Я не молчаливый и не задумчивый. Я стеснительный и рассеянный.
— Но кажешься молчаливым и задумчивым. И в этом твоя прелесть.
Хотя Маркус знал, что Сигмунд просто льстит ему, чтобы он согласился действовать по плану, он обрадовался. Молчаливый и задумчивый. Да, пожалуй, таким он и был.
Он стал смотреть на море и на дождь, который оставлял следы на окне. Путешествие из Мосса в Хортен занимало сорок минут. Дул сильный ветер, и паром раскачивался на волнах. Маркус был молчалив, задумчив, и его тошнило. Очевидно, он был одним из первых, кого укачало на пути из Мосса в Хортен. Тоже своего рода рекорд.
— Ты не хочешь допить свою кока-колу? — спросил Сигмунд.
Маркус быстро пошел в туалет, но его укачало не достаточно, чтобы его вырвало. Когда он вернулся, у столика стоял Монс.
— Ну, мальчики. Пора спускаться к машине.
На палубе для автомобилей было прохладно. Пахло машинным маслом, бензином и дизелем. От этого Маркусу легче не стало. Они сели в машину и ждали, когда их выпустят на сушу. Монс пытался завести двигатель.
— По-моему, меня сейчас вытошнит,— сказал Маркус, севший на переднее сиденье рядом с отцом.
— Мешок, срочно! — крикнул Монс. — Сигмунд, есть там сзади мешок?
— Нет,— сказал Сигмунд.
— Ульп, — сказал Маркус.
Машины впереди поехали.
— Попробуй потерпеть, пока мы не выедем на берег! — сказал Монс и попытался снова завестись. Не вышло.
— Ну давай! — пробормотал он отчаянно и повернул ключ. Двигатель слегка кашлянул. Машины сзади засигналили.
— Гульп, — сказал Маркус.
— Открой окно! — крикнул Монс и снова повернул ключ. — Только не в машину! Ай, вот, завелась. Я просто поставил неправильную передачу. Потерпи, Маркус, мы сейчас выедем отсюда.
Машина медленно покатилась из парома. Маркус высунул голову в окно. Он глотал и глотал воздух, пока они проезжали мимо человека, регулирующего движение. И вот они въехали в Хортен. Он справился с морским путешествием, и его даже не стошнило, а через два дня он увидится с Дианой Мортенсен.
* * *
Монсу достался одноместный номер с видом на парковку, а мальчикам — двухместный номер с видом на порт. Распаковывая вещи, они готовились к великой встрече.
— Я буду Дианой, — сказал Сигмунд,— а ты самим собой. Вы встречаетесь впервые. Что ты скажешь?
— Думаю, я ничего не скажу. Я же вроде как молчаливый и задумчивый.
— Ты должен что-то сказать. Ты не можешь все время быть молчаливым и задумчивым.
— Тогда я скажу «добрый день», — сказал Маркус.
— Хорошо, а потом?
— Потом спрошу о… том, как она доехала, наверно.
— Ну и спрашивай]
— О чем?
— Спроси меня, хорошо ли она доехала.
— Ты же не знаешь.
— Как можно быть таким тормозом! Я — Диана, так?
— О'кей. Добрый день.
— Ты кто?
— Почему ты спрашиваешь, ты же знаешь.
— Да, а Диана не знает.
— Ах да.
— Ты кто?
— Не скажу, — прошептал Маркус.
— Что?
— Я же должен быть самим собой. А если я — это я, я точно не скажу, кто я. Как-то слишком неловко.
— Скажи, кто ты!
— Я — Маркус-младший, — пробормотал Маркус.
— Неужели! — сказал Сигмунд и лучезарно улыбнулся. — Мне так нетерпелось с тобой повидаться. Нам о многом надо поговорить.
— Как ты доехала? — просипел Маркус.
— Замечательно. Как чудесно снова вернуться в Норвегию. Твой отец много о тебе рассказывал.
Маркус с трудом пытался найти ответ, но придумал только:
— Меня зовут Маркус.
— Не обязательно повторять это дважды.
— Я бы хотел это подчеркнуть. Меня зовут Маркус.
— Забудь хорошие манеры. Будь самим собой.
— Я не могу, — грустно ответил Маркус.
— Ты же сам хотел.
— По-моему, я все равно не смогу быть самим собой.
— А кем ты тогда хочешь быть?
— Лучше всего никем, — тихо произнес Маркус.
Сигмунд вздохнул:
— Все. Пути назад нет. У тебя есть спортивная одежда?
— Да, спортивный костюм.
— Надень его.
— Зачем это?
Может, ты так немного расслабишься.
— Но я же не могу встречать Диану Мортенсен в спортивном костюме!
— Можешь. Миллионеры часто ходят в спортивных костюмах.
Маркус надел костюм.
— Походи взад-вперед.
Маркус походил. Как-то он не очень расслабился.
— И как я выгляжу? — нервно спросил он.
— Неплохо, но чего-то не хватает.
— Сам вижу.
— Надень вот это.
Сигмунд достал черную бейсболку. На ней было написано «GOLFER».
— Нет, не надену, — сказал Маркус и надел бейсболку.
— Задом наперед.
— Зачем?
— Так будет круче.
Маркус крутанул бейсболку.
— Хорошо. Походи взад-вперед еще раз. Свободно и легко.
Он попробовал. Сначала было плоховато, но Сигмунд был терпеливым тренером, который умел подбодрить ученика.
— Да, вот так, да. Так куда лучше. Теперь я снова Диана. Что ты мне скажешь?
— Меня зовут Маркус.
— Нет!
— Знаешь, сколько весит теннисный мяч?
— О'кей, — медленно произнес Сигмунд, — попробуем еще. Надень свой выходной костюм.
Маркус захватил с собой темный выходной костюм, белую рубашку и галстук и собирался надеть его на обед в ресторане «Фишляндия». Он переоделся.
— И как я выгляжу? — нервно спросил он.
— Стильно. А теперь пройдись.
— Куда?
— Взад-вперед. Так, да. Отлично. Элегантно. Теперь говори!
— А что мне сказать?
— Что угодно. Только говори. Сделай вид, будто ты сын миллионера, который всю жизнь ходит в костюме.
— У меня не получится.
— Получится. Просто вживись в костюм. Так же как ты вживаешься в свои письма. Ну, давай.
Маркус медленно заговорил. Сначала с сомнением, а потом все живее и живее. Не думая, он воспроизводил слова точно так же, как рассказывал о леднике или писал письма, и, пока говорил, он обнаружил, что уже больше не Маркус Симонсен. Он стал Маркусом-младшим. Он рассказал о любви к норвежской природе, о забавных эпизодах из школьной жизни, об одноклассниках, которые ему завидуют, потому что у него больше карманных денег, об увлекательных теннисных чемпионатах, которые он выиграл, об интересных поездках в экзотические страны, о докучливых репортерах из желтой прессы, которые преследовали Маркуса-старшего, об одиночестве оттого, что он не такой, как все. Потому что, в конце концов, он был другим. Не такой, как все, сын миллионера. И самое удивительное, было не заметно, что он сочиняет. Все казалось правдой. Он не делал вид, будто он Маркус Симонсен-младший. Он был Маркусом Симонсеном-младшим. Слова текли сами собой. Он только принимал их и передавал дальше и все это время расхаживал взад-вперед по номеру. Иногда задумчиво, сложив руки за спиной, иногда возбужденно жестикулируя. Наконец он остановился перед Сигмундом и посмотрел ему в глаза, печально улыбаясь.