— Думаю, нам можно уходить, — осторожно сказала я. — Больше здесь ничего интересного не будет. Разве что сгорит телефон.
— Такое возможно? — с ужасом спросила мисс Фридлендер, отодвигаясь от аппарата подальше.
— У нас все возможно, — заверила я ее. — Возможно даже, что мы еще увидим и господина Ситного, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь. — Но кто-то же должен запереть наконец офис! — в полном бессилии вскричала мисс Фридлендер.
— Здесь английский замок, — возразила я. — Мы можем просто захлопнуть дверь.
Так мы и поступили. На улице тени под деревьями укорачивались и бледнели. На стеклах проезжающих машин весело поблескивало солнце. По — летнему одетые прохожие украдкой разглядывали элегантного негра с чемоданчиком в руках. Он же, как обычно, смотрел поверх голов и, наверное, вспоминал родной Миннеаполис, где компьютеры не горят, а выдают информацию, а в офисах не стоят стальные бочки с неизвестным содержимым. Думаю, уверенность мисс Фридлендер в своем понимании России тоже слегка поколебалась. Но не до конца — это было ясно по тому, как она твердо сжала губы и взмахнула своей внушительной сумкой.
— Я знаю, что мы сделаем! — заявила она. — Мы немедленно поедем к мистеру Ситному домой, и я выскажу ему все, что думаю!
— Сначала было бы неплохо выяснить, где этот дом, — скептически заметила я.
— Адрес можно разыскать в телефонной книге! — победоносно провозгласила мисс Фридлендер.
Мы доехали до ближайшего почтового отделения и смогли убедиться, что в телефонной книге мистер Ситный не значится. Я не очень-то удивилась — у меня вообще появились серьезные сомнения, что эта фамилия подлинная. Но настаивать на своей версии я не стала — в конце концов, мне платят деньги не за это. Пусть мисс Фридлендер сама разбирается со своими партнерами. Энергии у нее хоть отбавляй.
Мы побывали и в адресном столе, где моя клиентка прибегла к помощи заветной пачки, перетянутой розовой резинкой. Сыграла ли роль солидная физиономия президента Вашингтона, или же справки здесь выдавали и за меньшую плату, но адрес мистера Ситного мисс Фридлендер получила очень быстро. Согласно бумажке, которую она мне с торжествующим видом показала, председатель фонда помощи больным СПИДом проживал на Большой Затонской улице — в самом ее конце, где город, собственно, уже кончался.
— Не думаю, что нам стоит туда ехать, — сказала я. — Давайте я отвезу вас в гостиницу, а сама попробую разыскать адрес вашего друга по номеру его машины.
— Но у нас уже есть адрес! — непонимающе уставилась на меня американка. — Мы поедем туда.
В ее голосе зазвучали металлические нотки. Что ж, это было даже забавно.
— Вы босс! — сказала я.
Мы сели в машину. Я вырулила на магистраль, тянущуюся вдоль берега Волги, и мы помчались почти без остановок по длинной шумной улице. Морщины озабоченности на пухлом личике мисс Фридлендер постепенно разгладились, и она с большим любопытством вертела головой, разглядывая здания старинной купеческой постройки, которых здесь сохранилось довольно много. Время от времени она восторженно ахала и сообщала, что как будто видела все это прежде.
— Вы верите в генетическую память, Евгения? — многозначительно спрашивала она.
— Нет, я привыкла полагаться на обычную, — ответила я. — Она-то мне как раз и подсказывает, что на Большой Затонской не живут бизнесмены, даже такие ненадежные, как ваш Ситный.
— Что же такого особенного в этой улице? — удивилась мисс Фридлендер.
— Сами увидите, — сказала я. — Уже недолго осталось.
На Музейной площади я свернула направо — увидев собор, моя клиентка зацокала языком, — затем налево и, проехав под мостом, вывела «Фольксваген» на Большую Затонскую.
Пыльная безжизненная улица казалась белесой от яркого солнца. Такими же выгоревшими выглядели и фигуры редких прохожих, лениво плетущихся вдоль серых заборов. Картину оживляла лишь сверкающая синева речной глади, время от времени возникавшей в промежутках между деревянными домами. Наконец с одной стороны дома кончились, и мы увидели песчаный берег, на котором лежали три-четыре деревянных лодки. Вдали на середине реки зеленела полоса большого острова.
Мисс Фридлендер пришла в экстаз от увиденного и, обернувшись через плечо, принялась объяснять своему бухгалтеру, что это и есть Русь, заповедная и загадочная. По-английски это звучало особенно дико. Негр слушал, сохраняя полнейшее равнодушие.
— Ты ничего не понимаешь, Джимми! — обиделась мисс Фридлендер, и, признаться, я была ей за это благодарна.
Мы подъехали к неприглядному деревянному дому, крытому ржавым железом, и остановились. На лавочке у двора сидел лохматый небритый мужчина в майке и курил скрюченную сигарету, держа ее желтыми от никотина пальцами. Лицо у него было опухшее и злое.
Мы вышли из машины. Мисс Фридлендер оглядывалась с большим любопытством. По-моему, она еще не сообразила, что мы прибыли по тому адресу, который ей всучили в адресном столе, она, вероятно, полагала, что у нас просто остановка в живописной местности.
Мужчина на лавочке поднял голову и без стеснения выматерился.
— Не пойму, то ли крыша едет, — пожаловался он вслух, — то ли вправду негры понаехали?
Чуткое ухо Джимми уловило знакомое словцо, и он посмотрел на аборигена презрительно и враждебно. Мисс Фридлендер тоже слегка покоробило, и она в категорическом тоне потребовала от мужика выбирать выражения, если он не хочет оказаться в суде.
— Чего сказать-то? — озадаченно произнес местный житель, пытаясь осмыслить тираду мисс Фридлендер. Его взгляд сделался напряженным, а рот непроизвольно открылся.
— Давайте не будем отклоняться от цели нашего визита, — негромко сказала я клиентке. — Боюсь, наше законодательство не предусматривает наказания за подобную некорректность. Мы просто зря теряем время.
— Тогда поехали дальше! — негодующе произнесла американка.
— Дальше город кончается, — сказала я и обратилась к мужчине: — Уважаемый, вы не в курсе — Ситный Григорий Алексеевич здесь не проживает?
Человек в майке насторожился и положил дымящуюся сигарету на лавочку.
— А вам что за дело? — недружелюбно спросил он.
До мисс Фридлендер наконец дошла суть происходящего. Она спохватилась и принялась быстро рыться в сумке. Через несколько секунд на сцене появился президент Вашингтон. Мужик недоверчиво взял купюру заскорузлыми пальцами, а потом вдруг сказал с большим неудовольствием:
— Это как же понимать? Я что же, езжай теперь в город, меняй эту вашу бумажку? А потом обратно?! Ты мне настоящие деньги дай, а не эти… — Он презрительно отшвырнул Вашингтона на лавку и опять взял сигарету.
Я вытащила две десятки и протянула ему:
— Ладно, не тяни резину. Выкладывай, что знаешь.
— Во, другое дело! — обрадовался мужик, любовно разгладил деньги и совершенно непринужденным жестом прикрыл ими доллар. — Чего надо-то? — спросил он, поднимая на меня глаза.