Беспокойство Ирины усилилось, когда парни нажали кнопку шестого этажа – как раз того, на который ехала и она. Она хорошо знала своих соседей и была уверена, что ни к кому из них раньше кавказцы не приходили – ни у кого на юге не имелось ни родственников, ни друзей.
Вскоре лифт остановился и двери открылись.
Прямо напротив выхода из кабины красовалась табличка – "6-й этаж", так что сомнений не было – приехали они как раз туда, куда хотели.
Почему-то Ирина не торопилась выходить из лифта первой. Она будто ждала чего-то, давая кавказцам возможность начать действовать.
Ее равнодушие к шестому этажу подействовало на парней странно. Возникло замешательство. Они топтались на месте, словно не зная, что делать дальше. Тот, что был повыше, мельком взглянул на нее, а затем, коротко кивнув своему напарнику, первым вышел из кабины. За ним последовал и второй. Ирина тут же нажала кнопку девятого этажа и облегченно вздохнула, как только двери кабины закрылись и она наконец осталась одна.
"И чего я испугалась, как девчонка? Ну мало ли какие тут дела у них. Может, кто-то из соседей объявление какое-нибудь дал, вот эти черные и пришли. А я сразу паниковать начинаю. Тьфу! Это, наверное, из-за месячных".
Раздражение, мучившее ее целый день, снова нахлынуло со всей возможной силой, но сердиться ей теперь приходилось лишь на саму себя.
– Дура! Теперь давай, пили пешком три этажа вниз! – пробормотала она и поспешила на лестницу.
Она пробежала уже четыре пролета вниз, как вдруг, словно натолкнувшись на невидимую стену, остановилась. Сердце ее сжалось от предчувствия беды – на площадке между седьмым и шестым этажами стоял мужчина.
Незнакомец курил, глядя в открытое окно и не обращая на Ирину ни малейшего внимания. Наверное, и она его не заметила бы, потому что не имела привычки рассматривать незнакомых мужчин, а тем более этой породы – с золотой печаткой на пальце, в шелковой рубашке и широких черных брюках из блестящей ткани, – если бы не одно "но"…
Этот курильщик тоже явно был выходцем с Кавказа!
Видимо, он услышал ее шаги, услышал, как резко она остановилась, и повернул голову к ней, с любопытством ощупывая ее взглядом.
Ирина совсем растерялась.
Стоять вот так, как истукан, боясь сделать шаг дальше? Смешно. Да и зачем демонстрировать ему и его друзьям (только бы они не оказались его друзьями!) свой страх, свою неуверенность? Наоборот, следовало вести себя как можно естественнее и решительнее, не показывая своей слабости!
Ирина смело пошла вниз, на свой этаж, мимо расфранченного курильщика.
Однако на ее этаже за это время ситуация не изменилась. Кавказцы, которые ехали с ней в лифте, все так же топтались на площадке. Высокий настойчиво звонил в дверь соседей, живших напротив квартиры Снежковых.
Преодолевая последние десять ступенек пролета до дверей квартиры, Ирина лихорадочно соображала, что ей делать.
Вот ведь как бывает! Целый день ее раздражало присутствие вокруг нее людей – ей так хотелось одиночества и покоя. А сейчас она отдала бы все на свете, лишь бы только появился здесь, на лестнице, кто-нибудь из ее соседей, желательно мужского пола, помоложе и поздоровее.
"Ладно, пройду мимо, будто меня это не касается, и поеду к маме. А потом, когда вернется с работы Павлик, попробуем во всем разобраться вместе".
Она уже почти прошла мимо кавказцев, как вдруг ее буквально пригвоздил к месту оклик:
– Ирина Снежкова?
– Что? Вы меня? – от неожиданности переспросила Ирина, резко остановившись.
– Тебя, тебя, – высокий кавказец подошел к ней вплотную, в то время как тот, что был ростом поменьше, быстро зашел сзади, отрезая ей путь к отступлению, а курильщик спускался сверху. – Ты Снежкова?
– Нет, что вы. Вы ошиблись…
– Ладно, хорош дурочку ломать. Иди открывай двери, говорить будем, – высокий кивнул на дверь в квартиру Ирины, жестом приглашая хозяйку действовать.
– Я ничего не знаю. Это не моя квартира, вы ошиблись, – растерянно лепетала женщина, не зная, что и придумать. – Я никакая не Снежкова…
– Я сказал – хватит! – высокий начал волноваться, повысил голос, и его кавказский акцент сделался гораздо заметнее. – Открывай. Не здесь же беседовать – разговор у нас будет конфиденциальный.
– Я не открою. Я буду кричать. Я сейчас позову на помощь. Уходите отсюда…
Договорить Ирина не успела. Широкая сильная ладонь зажала ее рот, а локтевым сгибом другой руки маленький кавказец сильно сдавил ее шею.
Освободиться от этой железной хватки Ирина не могла, как ни старалась и как ни крутилась.
– Али, быстро обыщи ее сумочку и карманы.
Ключи, должно быть, там лежат, – скомандовал высокий курильщику. – И быстрее шевелись, козел кайфанутый, – не век же нам здесь, на лестнице, торчать.
Этот кавказец-курильщик был и впрямь какой-то заторможенный – все его жесты протекали в странном замедленном ритме, и иногда создавалось даже впечатление, будто руки и ноги его шевелятся независимо от желаний их владельца, постоянно совершая неверные, нечеткие движения. Ирину поразили глаза курильщика – стеклянные, мутные, отрешенные. Она готова была поспорить, что они не слишком помогают ему ориентироваться в пространстве и воспринимать все окружающее. Да, глаза выдавали в нем законченного наркомана, да и курил он, когда женщина увидела его впервые, наверняка какую-нибудь травку.
Курильщик подошел к Снежковой, молча, без всяких эмоций на лице взял из ее рук сумочку и углубился в изучение ее содержимого. Прошло не меньше минуты, однако ключей от квартиры наркоман обнаружить в сумочке так и не смог, и это окончательно вывело из себя старшего среди кавказцев:
– А ну дай сюда! Копаешься три часа, никак найти не можешь. Просил же тебя по-хорошему – не перебирай дозы, никакого толку теперь с тебя, элементарной вещи не поручишь… Обыщи пока ее карманы, может, там ключи.
Высокий кавказец отобрал сумочку у наркомана, и тот снова подошел к Ирине. Теперь она убедилась наверняка, что курильщик очень слабо соображает, где он находится и что делает. Он обыскивал ее так, будто перед ним стоял мужчина, – похлопывающими движениями рук прошелся по ее груди, талии, животу, бедрам, затем быстро ощупал ее ноги и только затем перешел к карманам пиджака. При этом Ирина явственно ощущала, что ощупывал он ее в совершеннейшем равнодушии ко всему тому, что скрывалось под одеждой, – ее тело его совершенно не интересовало. Ну а уж зачем понадобилось ощупывать ее ноги в тонких прозрачньк колготках, она вообще не могла понять.
Кавказец, видимо, просто автоматически повторил весь когда-то заученный стандартный процесс.