— Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, что будет со мной. Ты‑то выживешь. Я знаю. Ты всегда выживаешь. А я… я не знаю. У меня такое чувство, что скоро мы расстанемся. И хочу, чтобы ты знал – я тебя люблю. Всегда любила. Молчи! Не перебивай! – Амела протянула руку и коснулась губ Неда, пытавшегося что‑то сказать – я скажу тебе все, что у меня в голове и на сердце. Я тебя полюбила сразу, как только увидела. Помнишь, ты пришёл с Харалдом? Помнишь, что я тебе сказала? Женись на мне. Я всегда хотела быть с тобой. Меня как молнией разбило тогда – я поняла – вот тот мужчина, с которым я хочу быть! Навсегда! В радости и в горести! В бедности и богатстве! Я за тебя жизнь отдам! Понимаю, что это кажется глупым, ты женат, ты любишь свою жену, но разве ты не можешь дать мне хоть немного счастья? Я ведь на большее не претендую…
Амела замолчала, Нед замер. Потом он собрался с мыслями и осторожно, опасаясь обидеть, ответил:
— Ты ещё очень молода. Тебе всего… сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Меньше, да? Ты жила в замкнутом мирке, у тебя почти не было свободного времени, каких‑то развлечений… и вот – появляюсь я. И ты вбила себе в голову, что любишь меня. Это романтическое увлечение, не более того! Ты же знаешь, что я не оставлю Санду… по крайней мере до тех пор, пока она меня не оставит. Какое у нас с тобой может быть будущее? Я не буду обманывать жену, встречаясь с тобой. И тебе будет унизительно жить на положении любовницы, скрывая наши отношения. Тебе нужно забыть, перетерпеть, и всё закончится. Ты встретишь свою настоящую любовь, не эту, детскую, и…
— Замолчи! – низким грудным голосом сказала Амела, встала на коленях и решительно сдёрнула с себя рубаху, оставшись обнажённой – смотри сюда! Это – тело девочки? Ребёнка? Я взрослая женщина, видевшая смерть и убивавшая сама! Я знаю цену и жизни, и смерти! И как ты смеешь отказывать мне, женщине?
Амела рванула одеяло с Неда, оставив его лежать обнажённым, как в момент рождения, потом одним броском влетела на него, и приблизив свои глаза к его глазам, тихо сказала:
— Заткнись! И займись своим мужским делом! Хватит уже строить из себя девственницу! Что, я больше мужчина, чем ты? Самому‑то не стыдно, что я тебя уговариваю, а не ты меня? Ну, что замер?!
Нед осторожно поднял руки, и коснулся тела девушки, прижавшегося к нему гладкой, упругой кожей. Он ощущал её твёрдые груди, гладкие бедра, чувствовал её свежее, горячее дыхание… и его охватило такое желание, такая страсть, которая сносит голову и у умудрённых жизненным опытом, поживших мужчин. А что говорить о двадцатилетнем парне, которому просто положено гоняться за всеми существами женского пола и валить их на упругую постель, или на стог сена, или даже на острые прибрежные камни – на все, на чем застигнет его сногсшибательная, опаляющая страсть!
Нед застонал, сжал твёрдый зад Амелы так, что она вскрикнула от неожиданности, перевалил её спиной на постель и навалился всей тяжестью, придавив сверху, как огромная горячая гиря. Амела обхватила его за спину руками, раздвинула ноги и вжалась в него, как будто пытаясь принять в себя всего, без остатка, так, чтобы он навсегда остался в ней…
Вскрик, стон, тело девушки вытянулось, напряжённое, как струна, потом расслабилось и она теперь лишь тихо постанывала, дыша так, как если бы бежала три ли самым быстрым бегом, каким могла…
Она не запомнила – получила ли в этот первый раз такое удовольствие, такое наслаждение, которое описывали все любовные романы различной степени приличности. Все, что она помнила – это вначале резкую боль, разодравшую её внутренности, затем ощущение Неда, наполнившего её так, будто они внезапно срослись, стали единым целым, а потом… потом огненные круги перед глазами, бурное дыхание, чувство гладкой кожи партнёра, его твёрдых мышц, рук, сжавших её бедра, судороги, сотрясающие тело и заставляющие её изгибаться дугой, как больную падучей.
Тяжёлое тело Неда, ставшее вдруг невесомым, звон в ушах, будто били огромные колокола, и… усталость, усталость, будто после пятичасовой тренировки, будто она бежала тридцать ли, а потом ещё носилась по тренажёрам до полного изнеможения.
Похоже, что в самом конце она потеряла сознание, потому что очнулась тогда, когда Нед начал теребить её подбородок, щеки, озадаченно вопрошая:
— Ты в порядке?! Что с тобой, очнись! Амела, милая, очнись!
— Я… в порядке! – с трудом выговорила Амела, пару раз моргнув глазами и сфокусировав их на любовнике – я в полном порядке.
— Ффууххх… напугала – выдохнул Нед, опускаясь на постель и опираясь на локоть левой руки – я уж думал с тобой что‑то нехорошо!
— С мной всё очень хорошо – усмехнулась девушка – без меня плохо. Правда?
— Хмм… наверное – улыбнулся Нед – не пробовал, потому сказать не могу. Ты как… не болит?
— Хмм… а ты как думаешь? – лукаво улыбнулась Амела – болит, само собой… немножко. Я думала – будет больнее. Но всё равно больно. Но хорошо. Спасибо тебе.
— Чего это мне‑то спасибо – хмыкнул Нед – отдала мне самое дорогое, и мне же спасибо?
— Глупый ты! Разве ЭТО самое дорогое? Ты ошибаешься. Это просто часть тела, и все. Ненужная. Совсем не нужная. А вот душа… это да. Душу ты мою забрал, и давно. Духи, сделайте ванну. Горячей воды. Но не сильно горячей. И смените постель. А ещё – дайте заживляющего лекарства… от ран. Чтобы заживляло как можно быстрее. Ну что, пошли, искупаемся? Я мокрая вся, как лягушка. Да и постель пускай сменят… простыню уберут. Нам же некому показывать свидетельство моей непорочности, правда?
— Нуу… можем придумать варианты. Например – показать Бордонару. Или Васабе.
— Да ну тебя… пошли мыться – фыркнула Амела – о! Лекарство прибыло! Надеюсь, оно не сильно противное… фффууу… гадость какая! Ты никогда не замечал – чем лучше лекарство, чем быстрее действует – тем оно противнее! Интересно – почему так? Хмм… ты тоже перепачкался… сейчас я тебя отмою! Пошли!
Амела соскочила с кровати, ухватила Неда за руку и потащила в ванную комнату.
Вода была уже налита, ароматная пенка покрывала всю поверхность огромной ёмкости, а камин, который стоял напротив ванны, потрескивал, распространяя запах хвои и каких‑то благовоний.
Амела вошла в воду, села, погрузившись по шею и замерла, опершись спиной на стенку ванны. Нед сел рядом.
Амела снова уцепилась за него и стала лёгкими движениями намыливать, массировать, ласкать… пока он не взмолился:
— Давай пока просто посидим, а? А то я не выдержу, и… прямо тут!
— А кто тебе мешает? – усмехнулась Амела, и продолжила его ласкать.
И он не выдержал.
А потом ещё раз не выдержал. И ещё. И в постели. И на полу. И у камина. И стоя. И лёжа… и… всяко. Фантазия любовников была неисчерпаема. Тем более, что у памяти Юрагора имелся большой опыт. А уж сил у двух молодых, здоровых, сильных – было не занимать.
Потом их сморил сон, и они застыли, как были, сплетённые воедино, образовав одно существо – с четырьмя ногами, четырьмя руками, двумя головами и двумя спинами.