— Это ты еще не знаешь, как здесь магазины работают, — хмыкнул, вспоминая, как пару лет назад в Барселоне обнаружил, что в воскресенье после двенадцати дня не только маленькие лавочки, но даже супермаркеты наглухо запечатаны!
Полина покачала головой:
— Чего-то мне больше не хочется здесь жить. Работать — еще куда ни шло, но жить — нет, спасибо…
А говорила — трудности ее не пугают.
— Ладно, — поднялся на ноги, — если больше никто не хочет определять границы своего патриотизма, попрошу на выход.
— Но ведь еще только половина десятого! — возмутилась готесса.
Я глянул на часы:
— Отлично! Наконец-то выспимся.
— Как будто вы будете спать, — ворчливо заявила она.
— Какая догадливая девочка!
— Вот именно! — патетично вздохнула Полина. — И сами не отдохнете, и о друзьях совсем не думаете!
— Слушай, — процедил, заметив, что у Евы на лице начинает быстро прорисовываться выражение «в-ущерб-себе-помогу-другому», — что ты от нас хочешь?
— Ну… — тут же замялась готесса. Это вообще было в ее стиле: сначала возмутиться, а потом попытаться придумать этому достойную причину (и не суметь). — Вы могли бы сыграть с нами во что-нибудь!
— Во что-нибудь мы и так будем играть, но вдвоем!
— А могли бы и нас пригласить!
Костик поперхнулся напитком:
— Спасибо, но я не ценитель извращенных удовольствий!
— Можно подумать, я о таком мечтаю! — хмыкнула Полина. — Но в карты мы могли бы пару раз…
— Иди отсюда! — рявкнул, тыкая пальцем в дверь. В ответ готесса показала язык и, махнув некроманту, потопала на выход.
— Смотри только не скончайся от передозировки эндорфина в организме! — пожелала мне напоследок. А потом, обернувшись, добавила уже для Евы: — А ты поломайся хотя бы для вида, чтобы ему жизнь медом не казалась!
— Я в тебя сейчас что-нибудь брошу!
— Ох ты ж какие мы нервные! — буркнул этот неугомонный человек, но выскочил прежде, чем я успел нащупать лампу. Очень жаль, кстати: с такого расстояния я бы точно не промахнулся.
С мало скрываемой радостью захлопнул дверь, потом подумал, открыл ее снова и повесил на ручку табличку «Не беспокоить!».
Ева любознательно склонила голову к плечу:
— Ты ее еще стулом подопри, для верности.
— Зачем? — сделал вид, что не понимаю, к чему она клонит. — Горничная вламываться в номер точно не будет.
— А вдруг Полина вернется? — прищурила один глаз ведьма.
Я пожал плечами:
— Ну и что она здесь увидит? Может, ты, конечно, на что-то другое рассчитывала, но я собираюсь спать.
Девушка потерла подбородок и недоверчиво изогнула брови:
— То есть как это спать?
Демонстративно зевнул:
— Ну а что еще остается? Ты вон простыла, чувствуешь себя, наверное, паршиво. Придется уложить тебя в постель, укутать поплотнее и… ну разве что массаж могу сделать.
— Массаж? — переспросила ведьма.
Я кивнул:
— Угу. Чтобы лучше спалось. Только сейчас в душ сбегаю. Не хочешь, кстати, мне компанию составить? Исключительно для экономии времени?
Она подняла на меня лучистые глаза, отставила чашку и спрыгнула на пол:
— Ну разве что только для экономии, — а потом взяла за руку и с соблазнительной улыбкой, от которой мне стало жарко, почти потащила в ванную комнату.
И кто сказал, что с женщинами сложно договориться?
Ева Моргалис
Я, пока с Алексом не познакомилась, больше всего любила спать не на боку, не на животе, а по диагонали, изображая паука. Особенно круто это было делать, когда детская одноместная кровать, с которой периодически «выпадали» то голова, то ноги, сменилась здоровенным двуспальным диваном. Причем ложилась спать я всегда правильно — по струнке, а просыпалась в таких позах, будто всю ночь пыталась обскакать Алину Кабаеву в художественной гимнастике. И высыпалась, главное, отлично! Иногда даже ловила себя на мысли, что ничего больше для свидания с Морфеем и не нужно: только бы кровать была побольше и чтоб под боком никто не мешался. А потом повстречала Алекса и все изменилось. Ведь, как оказалось, просыпаться на груди любимого парня даже приятнее, чем поперек дивана. И это удовольствие не могли уменьшить ни маленький, скудно обставленный номер дешевой гостиницы, ни паршивый продавленный матрац, ни даже вопли готессы за стеной.
Так, стоп! Какие вопли?!
Разлепив один глаз, покосилась вверх: там Алекс, приподнявшись на локтях, с интересом смотрел на дверь. И молчал. А за нею бушевала Полина:
— Откройте! Вы там живы?! Впустите меня! Тут гигантские тараканы и моль размером с небольшой американский беспилотник! Если вы меня сейчас не впустите, она меня сожрет!
— Долго она уже кричит? — тихо спросила я у парня. Тот хмыкнул:
— Да минуты три будет. Пережила нападение орков, зомби и одного пещерного человека, я так и не понял, кто исполнял его роль: то ли Костик, то ли администратор…
— А чего ты ее не впустишь?
На меня опустили веселый взгляд:
— Ее через закрытые двери слушать интереснее.
Ага, как же! «Интереснее»… Будто он не догадывался, чем это все может кончиться. Стук ударов внезапно прекратился и крики стихли. В коридоре раздались звуки торопливых шагов (я грешным делом подумала, Казакова и правда убегала от гигантской моли), непонятной возни, и деловитый голос Полины заявил:
— Погодите, уже не надо открывать! Я сейчас все сама сделаю!
Мы озадаченно переглянулись:
— Что она сделает сама?!
А потом что-то звякнуло в замочной скважине, раздался удар, еще один…
— Она ломает дверь?! — просипел Шурик, но жуткий металлический лязг заглушил мой ответ.
— Та-дам!! — ворвалась в комнату готесса, размахивая напильником. Алекс сглотнул и прижался спиной к стене. Мне, честно говоря, тоже стало нехорошо.
— Поля, ты откуда… зачем… как?!
— Да сама не ожидала, что так получится, — сконфуженно убрала знахарка «отмычку» за спину. — Фиговые здесь замки: от пары ударов вылетают.
— Ты выбила нам замок?! — выдохнул Шурик.
— Я случайно, честное слово! Тут просто эта штука как раз в тему нарисовалась… — и покосилась на напильник с таким видом, будто он сам, по собственной воле, изуродовал дверь. — Наверное, какой-то рабочий забыл. Ну разве же можно оставлять инструменты на подоконниках без присмотра?!
— Действительно, — проскрежетал зубами заклинатель. — Какой дурак этот рабочий: не предугадал заселение в гостиницу макаки из заезжего цирка!