Слепой тяжело вздохнул и поднял открытые ладони на уровень плеч в знак полной и безоговорочной капитуляции.
— То есть, как я и предполагал, это была преамбула, — сказал он с грустью, которая была притворной от силы наполовину. — И, если уж разговор зашел о том, что нам с вами, не простым обывателям, иногда мерещится, скажу, как на духу: мне, лично, кажется, что вы прямо сейчас мучительно придумываете задание, с которого я наверняка, со стопроцентной гарантией, не вернусь. Или уже придумали.
— А ты перекрестись, — вернул добрый совет Федор Филиппович. — Не многовато ли ты о себе возомнил? Много чести, голубчик! Вот не думал, — добавил он после короткой паузы, — что ты рассчитываешь жить вечно!
— Не приведи Бог, — искренне ответил Глеб. — Но годков до ста дотянул бы с удовольствием.
— А я с удовольствием посмотрел бы, как в российской пятизвездочной тюрьме помирает от старости последний в стране вор и взяточник, — в тон ему подхватил Федор Филиппович. — Стоит ли мечтать о несбыточном? Все равно мы имеем то, что имеем, и ни пылинки сверх того.
— Что имею я, мне известно, — сказал Глеб. — А что, по-вашему, имеем мы? Масштабный антиправительственный заговор в верхах?
— Полагаю, именно это, — с удрученным видом кивнул генерал.
— Как я понимаю, речь идет не о правящем тандеме, — с надеждой в голосе предположил Глеб. — Во-первых, до этого уровня вашему покорному слуге просто не допрыгнуть, а во-вторых, заговор против себя самих — нонсенс, бессмыслица. Они и так пользуются всей полнотой власти, им и так хорошо, так зачем еще что-то переворачивать? Конечно, полнота власти бывает разная, но и тот, и другой не единожды имели очень удобные случаи объявить в стране военное положение и продлить свои полномочия на неопределенный срок. Тявканье оппозиционно настроенной интеллигенции и даже реакция международного сообщества не в счет — у нас такой ядерный потенциал, что дальше осторожного возмущения дело вряд ли когда-нибудь продвинется. И при этом ни тот, ни другой этими случаями ни разу не воспользовались. Хотя и случай случаю рознь, и тандем в последнее время что-то поскрипывает — того и гляди, развалится…
— Вот именно, — согласился Потапчук. — Но в одном ты прав: это, скорее всего, не они. Народ у нас живет относительно богато — по крайней мере, в больших городах, которые только и стоит принимать в расчет. Чтобы подвигнуть это сытое и пьяное быдло на настоящий бунт, надо дать ему хорошенько, до самого донышка протрезветь, а потом поставить на грань голодной смерти, полностью развалив промышленность, экономику и финансы в масштабах всей страны.
— Создав видимость полного развала, — рискнул поправить генерала Слепой. — Кому же охота править помойкой, пусть себе и гигантской, на полтора континента?
— Соображаешь, — похвалил Федор Филиппович. — Так вот, ни один действующий руководитель на такое не отважится — его просто сместят и навсегда отлучат от власти задолго до того, как возмущение электората достигнет критической отметки. Тот, кто по-настоящему заинтересован в перевороте, будет до самого последнего момента оставаться в тени — пакостить, где только сможет, подавать власть имущим дельные советы, на поверку оказывающиеся губительными, топить толковых руководителей и всячески продвигать бесталанное ворье…
— Чтобы потом, когда народ повалит на улицы с топорами и ломами, ввести в города танковые части и спецназ, — подсказал Глеб. — Чтобы въехать на Красную площадь на танке с налипшими на гусеницы человеческими кишками и после массовой показательной казни на Лобном Месте объявить себя самодержцем всея Руси. И установить диктатуру, по сравнению с которой то, что творится в некоторых братских республиках, покажется невинным детским лепетом… А схема-то вполне рабочая! — воскликнул он с воодушевлением. — Послушайте, Федор Филиппович, если выяснится, что вы ошиблись, может, сами попробуем провернуть это дельце?
— Боюсь, все портфели в будущем правительстве уже распределены, и нам с тобой на этом поприще ничего не светит, — невесело отшутился генерал Потапчук. — И потом, двоим с такой работой не справиться. Тут нужна организация — немногочисленная, но очень влиятельная группа с таким уровнем конспирации, что… В общем, я, лично, как-то даже и не представляю, каким образом можно сохранить существование такой организации в тайне на протяжении хоть сколько-нибудь продолжительного периода времени. Кто-то всегда ненароком пробалтывается или допускает ошибку и колется на допросе. А тут — ни гу-гу, ни туманного слушка, ни малейшего намека…
— Так, может, их и нет? Может, вам и впрямь только кажется?
— По части интуиции мне с тобой, конечно, не тягаться, — ворчливо признал генерал, — но и я себя не на помойке нашел. Не обольщайся, Глеб Петрович: они существуют. Доказательств у меня пока нет, но я убежден: они где-то рядом и действуют все наглее и увереннее по мере приближения к цели.
Вниз по течению двигался прогулочный катер. Глеб заметил, что это то самое судно, которое недавно проследовало в противоположном направлении, и предусмотрительно повернулся к реке спиной. Не успевший вовремя последовать его примеру генерал досадливо поморщился, уловив сверкнувшую прямо в глаза молнию фотовспышки.
— Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера, — не оборачиваясь, сказал Слепой.
— У тебя что, глаза на затылке? — буркнул Федор Филиппович. — Да, снимает. И, между прочим, это косвенно подтверждает мою правоту.
«Неугомонный старый черт», — с досадой подумал Глеб Сиверов, сообразив, к чему клонит его превосходительство.
— Да это просто туристы, — сказал он, сам не особенно в это веря.
— Вероятность примерно пятьдесят на пятьдесят, — ответил генерал. — Видишь ли, я предпринял некоторые шаги, которые, надеюсь, помогут нам расставить все точки над «i» в этом запутанном, щекотливом вопросе. Обрисовав одному надежному и заведомо не болтливому человеку суть проблемы — разумеется, чисто теоретической, умозрительной, — я попросил его провести кое-какие изыскания в архивах. Заговорщики, эти предполагаемые серые кардиналы, должны контролировать деятельность всех ключевых министерств и ведомств, причем не прямо и непосредственно, а из-за кулис, очень тонко и осторожно. Для этого необходимо постоянно оставаться на месте, занимая второстепенные, но, опять же, ключевые посты. Все время вертеться рядом с большим начальством, быть настолько незаменимым, чтобы никакая новая метла не вымела тебя вместе с остальным старым мусором… Или, наоборот, постоянно кочевать из министерства в министерство — свалил одного министра, усадил на его место нужного человека и перебрался в соседнее здание…
— У-у-у, — разочарованно протянул Глеб, и уходящий вниз по течению прогулочный теплоход ответил ему протяжным гудком.
— Все верно, — с понимающей усмешкой согласился генерал, — заговорщиков таким манером не вычислишь, а вычислив, не прищучишь. Но, если я на правильном пути, мои изыскания непременно привлекут к себе внимание как раз тех людей, которых мы ищем.
— Снова огонь на себя? — без видимого энтузиазма уточнил Глеб.