Брата и сестру превозносили до небес, и курящийся фимиам все больше раздражали герцога де Лонгвиля, третьего пленника, который претерпел не меньше, но постоянно оставался в тени. Его старшая дочь, Мария Орлеанская-Лонгвиль, при каждом удобном случае давала понять отцу, что прекрасно понимает, каково это иметь женой богиню, в свите которой постоянно не меньше двух любовников. Безусловно, разница в возрасте между мужем и женой была велика, но такие ветвистые рога было все-таки тяжело носить, и особенно неудобны они были для шляпы и герцогской короны.
Младшего брата де Конти сватали за очаровательную дочь коварной и опасной герцогини де Шеврез, но он лежал у ног своей красавицы-сестры, влюбленный в нее больше, чем когда бы то ни было прежде.
– Что за семейство, – вздыхала госпожа де Бриенн, приехав на несколько дней погостить к своей младшей подруге. – В былые времена инцест вел прямиком на эшафот, но троица де Конде считает себя богами [33] , им закон не писан, и уж тем более мораль, которая годится только для плебса!
– Ничего, пройдет немного времени, и они образумятся. Сейчас они на пике своей жизни, – отозвалась Изабель.
– Вы слишком к ним снисходительны! А ведь снисходительность – не в вашем характере.
– Я стараюсь судить справедливо, – вздохнула Изабель. – Братья и сестра впервые собрались вместе после смерти нашей принцессы. Анну-Женевьеву все обожают…
– Особенно братья. Они так гордятся ее красотой. Как только Анна-Женевьева поняла, что красива, она отдалилась от матери. Возможно, желая избежать сравнения. На ее стороне было сияние молодости, но принцесса Шарлотта обладала обаянием и жизнерадостностью, каких нет и никогда не будет у ее дочери. Ей нужна слава, ради нее она готова на все! Герцогине Лонгвиль и в голову не приходит, что она сейчас должна носить траур по матери, как не пришло в голову приехать и побыть рядом с умирающей!
Звонкий голос прервал речь госпожи де Бриенн. В комнату вплыла разодетая в бирюзовое платье и с бирюзовым плюмажем на голове госпожа де Лонгвиль, запретившая докладывать о себе. Она любила бирюзовый цвет, он так шел к ее глазам!
– Зато вы охотно заняли это место, не так ли, кузина? Случай представился, и вы им воспользовались! Сыновья в тюрьме, дочь на войне, между бедной родственницей и баснословным наследством нет преграды! Как устоять перед искушением? И вот она, награда! – ядовито произнесла она, показывая рукой на изумительный темно-синий с золотом потолок с кессонами.
Госпожа де Бриенн уже приготовилась произнести целую речь в защиту Изабель, но та улыбнулась и жестом остановила ее.
– Вы все сказали? – спокойно осведомилась она, обращаясь к Анне-Женевьеве.
– Все, если вы поняли, что вам здесь делать нечего!
– Не понимаю, почему?
– Но это же очевидно. Самый красивый из наших замков после Шантийи в обмен на несколько дней заботы и гостеприимства? Таких обменов не делают между родственниками. Мелло принадлежит нам, и только нам!
– Вам – де Конде? А вот тут вы ошибаетесь. На протяжении долгих лет Мелло принадлежал семье де Монморанси. Именно поэтому он достался во владение вашей матери, в девичестве Монморанси. И нравится вам это или нет, но я тоже Монморанси! Так что вы явились сюда требовать то, что вам никогда не принадлежало. И в каком наряде! Вы не только не ухаживали за вашей умирающей матерью, но вы даже не удостоили ее чести носить по ней траур!
– Носить траур – значит выставлять свое горе напоказ. Такое горе недорого стоит! Что касается моей матери, то я знаю, что она с возрастом сильно ослабела и потеряла разум!
– Это ложь! – госпожа де Бриенн больше не могла молчать. – Позвольте мне, Изабель, все расставить по своим местам. Мне было поручено кое-что передать госпоже де Лонгвиль. Госпожа принцесса доверила сделать это именно мне. Я не хотела делать это публично, но после того, что я сейчас услышала, я не стану проявлять деликатность. Перед тем, как вручить свою душу Господу, ваша мать обратилась ко мне с такими словами:
«Милый друг, расскажите несчастной, что воюет сейчас в Стэне, как я прощаюсь с жизнью, пусть и она поучится умирать».
Госпожа де Лонгвиль побледнела и даже сделала шаг назад, услышав столь суровый приговор матери, но гнев мгновенно вспыхнул в ней с новой силой, и она собралась обрушить его на кузину. Однако Изабель молча повернулась, направилась к окну и замерла, глядя в него. Зато госпожа де Бриенн еще не высказала всего, что хотела.
– Ваше слабое, но единственное – я повторяю, единственное! – извинение – то, что вы находились далеко! Но у супруги господина принца нет и такого! Она не только отказалась исполнить желание умирающей в последний раз поцеловать внука, а ведь Монтрон не в ста лье от Шатильона, но все свои последние письма адресовала Лэне! Зато она, ни секунды не колеблясь, забрала все драгоценности вашей матери, в том числе и те, что не были ей отказаны по завещанию!
– Она всегда была ничтожеством!
Изабель отошла от окна и вступила в разговор:
– Но вела себя так, словно получила право всем распоряжаться. Она не пожелала подчиниться приказу вашей матери, которой принадлежал Монтрон. А госпожа принцесса хотела, чтобы ее город оставался верен королю.
– Что ж, тут я на стороне Клер-Клеманс. Быть верным королю теперь означает совсем не то, что прежде. Теперь его священная особа служит прикрытием для Мазарини. Теперь верные слуги короля – это мы, потому что хотим избавить его от ничтожного итальянского лакея!
Похоже, что Ее Герцогское Высочество не прочь была всласть порассуждать, но у Изабель не было ни сил, ни желания вести спор. Она резко оборвала непрошеную гостью.
– По этому поводу, равно как и по множеству других, у нас с вами никогда не будет единомыслия. Благодарю вас за визит, госпожа де Лонгвиль!
Анна-Женевьева мгновенно вспылила:
– Я не из тех, кого можно без церемоний выставить за дверь! И запомните вот что: не вам со мной тягаться! Очень скоро вы останетесь одна-одинешенька в этом красивом замке, потому что моей матери, которая вам покровительствовала, больше нет. А все, начиная с моего супруга…
– Который, как говорят, все меньше готов мириться с той комичной ролью, на которую вы его обрекли…
– И моих братьев, в особенности Конде, подчиняются мне беспрекословно. Да и ваш брат, который целиком и полностью на нашей стороне!
– И который сейчас прозябает в Бастилии и которому, вполне возможно, грозит смерть! – возмущенно воскликнула Изабель.
– Очень скоро он выйдет оттуда и, я уверена, присоединится к нам!
– Нет, он должен вернуться к господину де Тюренну. А поскольку теперь великий Конде на свободе, он больше не будет общаться с изменниками.
– Не надейтесь! Мой брат будет делать все, что я захочу, и Бутвиль тоже! Почему бы, собственно, ему не стать моим любовником?