– Что?
– Какого черта… о, привет, док.
Детектив с любопытством поглядел на мальчишку, который глазел на тела, разбросанные по взорванному ресторану. Тахион резко развернулся к Блезу.
– Назад в такси, жди меня там.
– А-а-а…
– Быстро!
– Похоже, еще один праздничек, – сказал Мазерик, когда Блез нерешительно пошел прочь. – Но на этот раз незваный гость тоже вляпался.
Он дернул головой в сторону плачущей женщины, вцепившейся в маленький мешок с телом, который уже грузили в «Скорую».
Тахион подбежал к носилкам, дернул молнию и поглядел внутрь на ребенка. Не слишком-то привлекательный и раньше, с массивным телом, утолщающимся книзу и заканчивающимся широкими ластами, но он выглядел еще хуже с головой, наполовину снесенной выстрелом. Резко развернувшись, такисианин крепко обхватил женщину.
– МОЙ МАЛЫШ! МОЙ МАЛЫШ! НЕ ДАЙТЕ ИМ ЗАБРАТЬ МОЕГО МАЛЫША!
Подошел спасатель, со шприцем наготове. Применив малую часть своей силы, Тахион успокоил рыдающую мать и вручил ее спасателю.
– Будьте с ней помягче.
– Похоже, ребятки Гамбионе, – подал голос Мазерик, задумчиво глядя на одно из распростертых тел. Изо рта трупа свисали несколько спагетти, подбородок был вымазан красным. – Парни из «Кулака» ехали мимо и все это устроили. Машину найдут, она окажется в угоне, еще один «висяк». Жалко ребенка. Оказался не в том месте, не в то время.
Поняв, что Тахион продолжает молчать, детектив поглядел вниз.
– Мне не нравятся «висяки», Мазерик, я хочу найти этих людей.
– Мы над этим работаем.
– Возможно, пора вмешаться мне.
– Нет, ради Христа, вот только нам не хватало, чтобы гражданские под ногами путались. Не лезь в это.
– Я не позволю убивать моих людей в моем городе!
– Чо? Вот мэр-то удивится, узнав, что проиграл последние выборы тебе!
Последние слова полицейский прокричал в спину удаляющемуся Тахиону.
– Коньяк, – резко бросил Тахион Саше, слепому бармену «Кристального дворца». Швырнул синюю бархатную шляпу, расшитую жемчугом и золотыми блестками, на стойку бара и опрокинул бокал. Двинул его обратно к бармену.
– Повтори.
Пахнуло экзотическими духами с оттенком миндаля в запахе, и на соседний стул уселась Кристалис. Голубые глаза в углублениях просвечивающего черепа бесстрастно смотрели на Тахиона.
– Хороший бренди нужно смаковать, а не заглатывать, как пьяница дешевое пойло. Если ты, конечно, не этого хотел.
– Ты говоришь, как агитатор из «Анонимных алкоголиков».
Протянув руку, Кристалис принялась накручивать на указательный палец короткий локон рыжих волос.
– Так в чем дело, Тахи?
– Вся эта бессмысленная бандитская война. Сегодня под удар опять попал невинный. Ребенок, джокер. Кажется, он жил в этом квартале. Я вспоминаю, что видел его в прошлом сентябре на Дне Дикой Карты.
– О-о, – протянула Кристалис, продолжая играться с его коротко стриженными волосами.
– Прекрати! Это все, что ты можешь сказать?
– А что мне сказать?
– Как насчет того, чтобы немного возмутиться?
– Я делаю дела на информации, а не на возмущении.
– Боже, иногда ты можешь быть совершенно хладнокровной сукой.
– Обстоятельства практически гарантировали то, что я такой стала, Тахион. Я не прошу о жалости и никого не жалею. Делаю то, что необходимо, чтобы выжить такой, какова я есть. Какой я стала.
Тахион дернулся, услышав горечь в ее голосе. Она одна из его детей-уродов – рожденных в результате его ошибки, через его боль.
– Кристалис, мы должны что-то сделать.
– Например?
– Сделать так, чтобы Джокертаун не стал полем боя.
– Он уже им стал.
– Тогда сделать это поле боя слишком опасным для них, чтобы у них отпало желание. Ты мне поможешь?
– Нет. Если я приму чью-то сторону, то потеряю нейтралитет.
– Готова продавать оружие обеим сторонам?
– Если это потребуется.
– Чего же ты хочешь, Кристалис?
– Безопасности.
Он сполз со стула.
– По эту сторону могилы ее не бывает.
– Тогда продолжай глотать огонь, Тахион. А когда придумаешь что-то более конкретное, чем неоформленное желание защитить Джокертаун, дай мне знать.
– Зачем? Чтобы ты продала меня по самой высокой цене?
На этот раз дернулась она, и кровь темной волной прилила к ее коже, скрывая мышцы лица.
– О’кей, давайте успокоимся наконец, – сказал Дес, тихо постучав ложкой по коньячному бокалу.
Колеблющаяся толпа в последний раз вздрогнула, как засыпающий зверь, и в «Доме смеха» воцарилась тишина. Марк Мидоуз, выглядевший в кривых зеркалах еще глупее и абсурднее, с заметными усилиями старался казаться нормальным. Остальные и вовсе выглядели, как ряженые с карнавала. Эрни Ящерица поднял гребень и сделался ярко-красного цвета от волнения. Арахна перебирала восемью ногами и безмятежно ткала шаль из шелковой нити, выходящей из ее округлого тела. Глянец, вместе с Клецкой, огромным и бесформенным, усевшимся позади него, нервно ежился в кресле. Морж, в просторной гавайской рубашке, выудил из тележки для покупок бумагу и отдал Индюку. Тролль, подпирая потолок во все три метра своего роста, стоял у двери, словно собираясь отогнать любого чужака.
– Доктор.
Дес упал в кресло, словно смятая одежда. Тахион вышел вперед, перед всеми, думая на ходу, сколько еще старик будет тянуть до своего последнего визита в больницу.
– Дамы и господа, все ли из вас слышали про Алекса Райхманна?
В толпе заговорили одобрительно, понимающе, а кое-кто – и возмущенно.
– Я, к несчастью, оказался на месте событий спустя секунды после того, как «Призрачный кулак» нанес свой удар. Убив при этом не только тех, кто был их целью, но и одного из наших. Я всего пару недель, как вернулся в город. Слышал рассказы про угрозы и вандализм, но думал, что смогу остаться в стороне. По словам другого, более знаменитого доктора, я врач, а не полицейский.
Кто-то даже рассмеялся.
– Но полиция не исполняет свой долг, заключающийся в том, чтобы нас защищать, – продолжил Тахион. – Возможно, не в силу открытого пренебрежения, но потому, что разразившаяся война оказалась далеко за пределами их миротворческих способностей. Наши граждане настороже, по полной программе, но это дается им с трудом. Многие из вас подпадают под определение джокеров со способностями тузов.
Инопланетянин кивнул Эрни и Троллю, чья нечеловеческая сила была известна всем.