— Что ты несешь?! — взъярилась женщина. — Да он… Он меня на руках носит. Цветами осыпает. Он… Он телевизор новый купил, стиральную машину, мебель. Это что — чтобы сбежать? Обмануть? Вот, ожерелье видишь? Оно одно больше стоит, чем у меня за всю жизнь украсть можно! Тебе завидно! Тебе просто завидно, Валька! У тебя никогда такого не было и не будет! Он… Он любит меня, ты поняла? Любит! Он такой…
— Ласковый, нежный, понимающий, заботливый… — покачала головой Валентина. — Они все такие и есть, упыри.
— А что, бить должен? Бьет — значит любит?
— Он с тебя энергию сосет, дура! Пользует, как хочет. Стимулирует, чтобы отдавала больше. Выдохнешься — бросит.
— Ты врешь! Врешь! Врешь!
— Таня, Танечка, погоди… — Гостья покрутила головой, схватила бутылку: — Это что, Таня?
— Ну вино…
— Я, конечно, не бог… — Валентина прижала бутылку ко лбу, сделала пару глубоких вдохов, глядя себе под ноги, протянула хозяйке: — Попробуй, подруга.
— Чего его пробовать?
— Ты попробуй…
— Пошла ты, Валька, со своими задвигами.
— Попробуй, Таня, очень тебя прошу. Ну, Танечка, сколько ты меня знаешь? Уж лет двадцать, наверное. Так поверь. Поверь, пожалуйста. Один глоток. И тогда скажешь мне все, что думаешь. Я пойму. Ну, давай…
Хозяйка, немного успокоившись, взяла бутылку, задумчиво поглядела на подругу, потом поднесла к губам, сделала маленький глоточек. Сморщилась от неожиданности, понюхала, сделала еще глоток:
— Что это с ним?
— Христос делал из воды вино, — улыбнулась гостья. — Я не такой мастер. Могу делать воду из вина.
— Ну, — повела бровью Татьяна. — Ты экстрасенс, у вас это получается.
— Подруга… — Валя взяла ее за плечи и встряхнула. — Если это могу я, то почему не может кто-то еще? Ну подумай, Танечка. Я же не одна. И мы разные!
— Ну превратила вино в воду, — пожала плечами хозяйка. — И что из этого? Пусть даже Толя тоже может делать вино водой. Чего плохого?
— Ты не понимаешь, — мотнула головой гостья. — Ты про энергетических вампиров знаешь? Хотя нет, ты ничего не знаешь. Давай иначе. Бутылку видишь? Чтобы вино водой стало, к нему пришлось приложить энергию. Раздробить молекулы, сжечь все, что можно, разломать. Понимаешь? Чтобы заниматься колдовством, нужна энергия, ее нужно где-то брать. Источников не так много. Есть кладбищенская энергия, церковная. Но за это можно и схлопотать — церковь конкурентов не любит, не для того систему свою выстраивала. Можно природную использовать. Но это трудно. Чтобы чистую энергию вытянуть, нужно вычистить ее из пищи. Из травки всякой, мяса, воды, соков. В общем, из еды. В принципе все мы именно этим и занимаемся: потребляем, очищаем, на полученной энергии живем и впрок ее копим. Ты меня понимаешь?
Таня кивнула.
— Но для сильного воздействия обычной энергии мало. Того, что человек за жизнь накопил, самое большее — на одно сильное воздействие хватит. А маги, к тому же, еще и не едят. Тела свои в живые мумии превращают, чтобы не портились, чтобы много веков выглядели одинаково. В общем, хотят жить вечно. Они не едят, и им всегда нужна энергия. Всем нам нужна. Иначе нам никак.
— Значит, ты?..
— Я еще очень молоденькая, Таня. — Гостья взяла с тарелки ломтик колбасы и бросила себе в рот. — Когда я перестану есть, то перестану изменяться. Теперь уж, наверное, стареть перестану. Буду всегда такая, как сейчас. Зрелая, привлекательная, но не смазливая.
— Так ты колдунья или экстрасенс?
— Я не разбираюсь в этой терминологии, Танечка. Вообще, все, кто использует живую энергию, считаются магами. Просто не всем это нравится. Вот разные названия и придумывают. Ты подожди, не перебивай. Дай доскажу. Так вот, все колдуны делятся на белых и черных. Черные — это те, кто отнимает энергию у людей силой. Если убить человека — накопленная энергия вырывается из него одним импульсом, вроде как душа отлетает. Насколько я помню, этой энергии семь граммов ученые намерили. Черный маг эту освободившуюся энергию перехватывает и использует. Но это самое простое, вроде как костер запалить. Половина топлива зря пропадает. Куда сытнее — смертного поймать, а потом долго-долго пытать. Чем сильнее мука и чем дольше длится, тем больше энергии человек выделит. Причем выделяет он постепенно, и магу удобнее ее поглощать. После такого ритуала в теле вообще ничего не остается, колдун все до капельки забирает. Ты хоть знаешь, что сейчас в Америке находят в год до пяти тысяч тел со следами ритуальных пыток? Ты представляешь, какая орава черных колдунов там засела? Вот потому-то им жертв постоянно и не хватает. Вот потому-то они и воюют постоянно и непрерывно, только повод ищут. За последние лет двести, наверное, года не было, чтобы Америка хоть с кем-то войну не вела. А на войне жертвы никто не считает, там для них главная кормушка.
— А белые маги тогда кто? — спросила Таня.
— «Белые» — это те, кому люди отдают энергию добровольно. Например, церковь наша православная. Каждый день и час миллионы людей молятся Богу, которого олицетворяют ее купола и кресты, отдают ему свою любовь, а вместе с нею — и частицу энергии. Каждый день целые реки этой любви стекаются к храмам, и там патриархат накладывает на них свою лапу. Им и себе хватает, и на такую мощную энергетическую защиту, что никакому колдуну не пробить. Церковь способна и прихожан прикрыть, и освященную землю от магического воздействия отгородить. За то ее колдуны и ненавидят: столько смертных у них отнимает! Есть еще так называемые Круги. Это те, что любовь к Родине используют. Любовь простых людей к земле отчей в алтаре собирается, а от него белые маги силу получают. Московский алтарь в семнадцатом году отсюда, из Питера, украли. Поэтому у нас некоторые настройки и потоки сохранились, на них мы и кормимся. Белые маги у людей ничего не отнимают, но мы все зависим от главы Круга. Если прогонит — конец. Если Русь исчезнет — мы все тоже за месяц передохнем. Вот и делаем для нее все, что можем. Во всяком случае, многие стараются.
— Значит, Толя хотел меня убить? — Таня поставила полупустую бутылку на стол и дрожащими руками зажгла сигарету. — Пытать, пока не умру?
— Нет, не пытать, — хмыкнула Валентина. — Пытать, конечно, проще, но этим только законченные отморозки занимаются, упыри. Поймать ведь могут. И не всегда улизнуть получается. Против разъяренной толпы даже самый сильный маг не выстоит. В Средние века в Европе больше половины колдунов пожгли. Сейчас тоже в Штатах суд Линча легко организовать можно. Поэтому «черные» пытают смертных, жгут и убивают больше на войне, когда это с рук легко сходит. А в мирное время занимаются этим, только когда совсем уж голод припрет. Большинство из магов в обычное время — «собиратели». Перехватывают со смертных по чуть-чуть, кто где может. Ну человеку покажется, что он устал, сонливость мучает, что приболел. За пару дней это проходит, и все — можно опять «доить». Долго, муторно, много энергии не получишь — зато безопасно. Это просто вампиры. А есть другие, мы их «пастухами» прозвали. Эти колдуны жертву себе выберут и начинают ее обхаживать. Цветы, ласки, подарки, преданность, любовь-морковь. Вот жертва и тает. Витает на небесах, чувствует себя самой счастливой на свете. А когда человек счастлив, с него энергия через край хлещет, сама знаешь. Вот ее вампир и пьет. С одного счастливого больше, чем со ста обычных, «сдоить» можно. Ты хоть заметила, подруга, что он ничего не ест и не пьет? А у тебя последние дни аппетит зверский, как никогда? Ты за себя и за него ешь, Танечка, понимаешь?! Он ведь из тебя и прошлую энергию сосет, и настоящую, и будущую! Он тебя ласкает — а ты замечаешь, что без сил совершенно после ласк таких остаешься. Это потому, что и сексуальную энергию твой Толенька тоже забирает. Он забирает все!