Book.

В то утро, когда на четвертом году пребывания в Хорезме снова почувствовалось первое дыхание зимы, Чингис стоял, упираясь руками в колени, перед двадцати летним воином, с которым проводил бой.

– Мой старый друг, если он сейчас сделает выпад, ты покойник. Никогда не забывай оставлять немного свободного пространства, если возможно.

Чингис в удивлении поднял глаза и улыбнулся, увидев жилистого старика у края тренировочной площадки. У Арслана был темный загар и тощее, словно палка, тело, но Чингис был ему рад, не чая увидеть когда-нибудь вновь старого товарища.

Хан взглянул на противника. Юноша тяжело дышал, но держал меч наготове.

– Надеюсь застичь этого молодого тигра врасплох, когда он повернет спину, – сказал Чингис. – Рад тебя видеть. Я думал, тебе понравилось быть рядом с женой и пасти коз.

– Коз перегрызли волки. Кажется, я все-таки не пастух, – кивнув, заметил Арслан.

Он шагнул на каменную площадку и пожал руку Чингису знакомой хваткой, оценивая глазами, насколько хан изменился за годы разлуки.

Чингис заметил толстый слой дорожной пыли на лице старика за месяцы путешествия. Выражая свою радость, хан сильнее сжал руку Арслана.

– Поешь сегодня со мной. Я хочу услышать все о родных степях.

– Там все по-старому, – пожал плечами Арслан. – От западных границ до восточных. Китайские купцы не смеют сунуться в твои земли, не спросив разрешения на дорожном посту. Повсюду мир, хотя некоторые дураки поговаривают, будто ты не вернешься, будто войско шаха слишком велико даже для тебя.

Арслан улыбнулся, вспомнив тангутского купца и то, как купец смеялся ему в лицо. Убить Чингиса всегда было не так-то просто.

– Я хочу услышать обо всем. Я позову Джелме разделить с нами трапезу, – сказал Чингис.

Услышав имя сына, Арслан просветлел.

– Я хотел бы повидаться с ним, – ответил он. – И я еще не видел внуков.

Чингис слегка вздрогнул. Жена Толуя родила второго ребенка через несколько месяцев после того, как появился на свет первенец Чагатая. Чингис уже трижды стал дедушкой, хотя кое-что в нем самом вовсе не было радо этой его новой роли.

– Мои сыновья стали отцами, – сказал он. – Дажевдоме младшего Толуя двое мальцов.

Арслан улыбнулся, понимая Чингиса даже лучше, чем тот думал.

– Род должен продолжаться, мой дорогой друг. Однажды они тоже станут ханами. Как Толуй назвал своих?

Чингис покачал головой, дивясь отцовскому интересу Арслана.

– Первому я дал имя Мунке. Второго Толуй назвал Хубилаем. У мальчишек мои глаза.

Чингис с каким-то необычным чувством гордости показывал Самарканд его будущему правителю. Система водоснабжения и рынки с их сложной схемой поставок товара через перекупщиков со всех концов света восхитили Арслана. К тому времени Чингис уже обнаружил золотоносные прииски, служившие источником богатства хорезмшахов. Стражников, охранявших прииски, перебили, а сами рудники разграбили задолго до того, как хан осознал их значение, но он нашел новых рабочих, и самые светлые головы из числа его молодых воинов теперь изучали процесс добычи ценных металлов из-под земли. Именно в этом, по мнению хана, и заключалось прежде всего преимущество завоеванного города. В сравнении с нехитрым хозяйством, что монголы вели в степях, золотодобыча обеспечивала существование большему числу людей. Затем этих людей можно было использовать для постройки новых, возможно, даже более значительных сооружений.

– Ты должен увидеть рудник, – говорил Арслану Чингис. – Они прорыли шахту в земле, как сурки, и построили огромные кузницы, чтобы отделять золото и серебро от песка и камней. Больше тысячи человек копают землю, и еще полтысячи измельчают каменные глыбы в порошок. Рудник похож на муравьиное гнездо, но оттуда выходит металл, за счет которого живет город. На этом основано все остальное. Иногда я думаю, что уже почти понимаю, откуда у них взялись деньги. Это такая вещь, построенная на лжи и обещаниях, но они работают, каким-то образом они действуют.

Арслан кивал, предпочитая разглядывать Чингиса, вместо того чтобы внимательно слушать о том, что было ему безразлично. Он ответил на зов Чингиса, потому что знал, что хан не призвал бы его без достаточных на то оснований. Арслану еще предстояло понять, почему города так внезапно начали привлекать его друга. Два дня Чингис водил старого воина по Самарканду, много говорил, но тот заметил внутреннее напряжение хана.

Для жены Арслана выделили покои во дворце. Женщина была совершенно поражена огромными ванными, и, кроме того, Чингис прислал ей китайских рабынь. Арслан с интересом заметил, что жены самого хана продолжали жить в своих юртах за пределами города.

На третий день около полудня Чингис остановился возле одного из городских рынков, присев вместе с Арсланом на старую скамью. Возле прилавков суетился народ, торговцы нервничали в присутствии монголов. Однако хан и его друг чувствовали себя непринужденно, отмахиваясь от тех, кто предлагал им фрукты, соленый хлеб или мясо.

– Самарканд – удивительный город, Чингис, – начал Арслан. – Но раньше тебя не интересовали города. Я заметил, как ты смотришь на улус всякий раз, когда мы поднимаемся на стены. Кажется, ты не задержишься здесь надолго. Скажи, почему же тогда я должен остаться?

Чингис спрятал улыбку. С течением лет старый воин не утратил своей проницательности.

– Некоторое время назад я думал, что завоевываю города для моего народа, Арслан. Что это наше будущее. – Чингис покачал головой. – Но это не так. Во всяком случае, не для меня. Да, это место не лишено красоты. Возможно, Самарканд – самое очаровательное крысиное гнездышко, какое я видел. Мне казалось, что если только я пойму, как тут все устроено, то смогу править из города и провести остаток дней на покое, пока мои сыновья и внуки завоевывают новые земли. – Чингис вздрогнул, словно дуновение холодного ветерка коснулось его кожи. – Я не смогу. Если ты такого же мнения, то можешь вернуться в степи. Ты получишь мое благословение. А я разрушу Самарканд и отправлюсь дальше.

Арслан огляделся вокруг. Ему не нравилось находиться среди шумной толпы. Люди были повсюду. Их близость казалась враждебной человеку, который большую часть своей жизни провел на просторных равнинах вместе с сыном или только с женой. Арслан полагал, что Самарканд не годится для воина, но это вполне подходящее место для старика. Он не сомневался, что его жена думает так же. Арслан не был уверен в том, что когда-нибудь сможет привыкнуть к этому месту, но чувствовал, что Чингис пытается чего-то достигнуть, и старался его понять.

– Когда– то ты думал только о том, чтобы разрушать города, – наконец произнес Арслан.

– Тогда я был моложе, – ответил Чингис. – Я считал, что мужчина может потратить лучшие годы на войну с врагами и потом умереть, познав и страх, и любовь. – Хан усмехнулся. – Я и сейчас так считаю, но, когда я уйду, города возродятся и забудут обо мне.