— Он умер, — кратко сообщил Муртаг.
— Прости, я не знал.
Впоследствии у них вошло в привычку каждый вечер упражняться подобным образом, что позволяло им сохранять хорошую боевую форму. Вскоре они и сами стали похожи на пару отличных клинков. Эрагон также возобновил свои занятия практической магией. Муртаг страшно этим интересовался, и вскоре Эрагону стало ясно, что он немало знает о действии и назначении различных магических сил, хотя сам не мог и не умел применять их. Когда Эрагон упражнялся в произнесении заклятий на древнем языке, Муртаг всегда молча слушал, лишь изредка спрашивая, что означает то или иное слово.
Подъезжая к Гиллиду, оба одновременно остановили коней. Почти месяц добирались они сюда, за это время весна сумела изгнать даже последние воспоминания о минувшей зиме. Эрагон чувствовал, как сильно он изменился, стал гораздо увереннее и спокойнее. Он по-прежнему часто думал о Броме и разговаривал о нем с Сапфирой, но в остальное время старался все же не бередить болезненные воспоминания.
Издалека Гиллид показался им каким-то варварским, дома в городе были сложены из грубых бревен, отовсюду доносился злобный лай собак. В центре высилась каменная крепость весьма нелепой архитектуры. Сильно пахло дымом. Этот город казался, скорее, временным лагерем кочевников, а не крупным торговым центром. Вдали виднелись неясные очертания озера Изенстар.
Для пущей безопасности они решили остановиться на ночлег подальше от города. Когда ужин был почти готов, Муртаг сказал:
— Знаешь, я не уверен, что тебе стоит появляться в Гиллиде.
— Почему? Я же отлично умею обличье менять, — удивился Эрагон. — Никто меня не узнает. И потом, этому Дормнаду наверняка потребуются доказательства — например, чтоб я показал знак у себя на ладони, — чтобы убедиться, что я действительно Всадник и прислан Бромом.
— Возможно, — согласился Муртаг. — Но за тобой Гальбаторикс охотится гораздо более упорно, чем за мной. И потом, — прибавил он загадочно, — если даже меня поймают, то все равно вскоре выпустят на свободу. А вот если поймают тебя, то непременно поволокут в Урубаен, во дворец, и ты вскоре окажешься в темнице и будешь медленно умирать под пыткой — если, конечно, не согласишься служить Империи. Кроме того, в Гиллиде сосредоточена огромная армия — вон, смотри: это ведь не дома, а казармы! Так что попасться там — все равно что предложить себя нашему любимому правителю на тарелочке с золотой каемочкой!
Эрагон посоветовался с Сапфирой. Обвив себя хвостом и уютно устроившись с ним рядом, она ответила:
«Ты мог даже и не спрашивать. Муртаг говорит разумные вещи. Если хочешь, я научу его, что сказать Дормнаду, чтобы тот полностью убедился в его правдивости. К тому же Муртаг совершенно прав: если уж кому-то из вас и стоит рисковать, так лучше тому, кто наверняка сможет пережить плен и допросы».
Эрагон поморщился:
«Мне бы не хотелось, чтобы он ради меня на рожон лез!» Но вслух, хотя и неохотно, сказал:
— Ладно, иди первым. Но если что-нибудь случится, я немедленно последую за тобой.
Муртаг рассмеялся:
— И получится замечательный сюжет для легенды: одинокий Всадник голыми руками одерживает победу над войском короля! — Он снова засмеялся. — Если там что-нибудь не так, то я сперва постараюсь все разнюхать, а уж потом туда соваться.
— Может, лучше сегодня отдохнуть и подождать до завтра? — осторожно предложил Эрагон.
— Зачем же? Чем дольше мы здесь пробудем, тем больше вероятность того, что нас кто-нибудь заметит. И если этот Дормнад действительно может отвести тебя к варденам, то его нужно отыскать как можно скорее. Ни тебе, ни мне не стоит просто так торчать близко от Гиллида.
«И снова он прав!» — сухо заметила Сапфира и поведала Эрагону, что именно следует сказать Дормнаду. А он пересказал все Муртагу.
— Ну что ж, отлично, — сказал Муртаг, опоясываясь мечом. — Если ничего особенного не случится, то часа через два я вернусь. Не забудьте оставить мне поесть. — И он, вскочив на Торнака, махнул им рукой и помчался прочь.
А Эрагон сел у костра и стал ждать, задумчиво поглаживая рукоять Заррока.
Прошло не два часа, а гораздо больше, но Муртаг не возвращался. Эрагон нервно ходил вокруг костра, не выпуская Заррок из рук, Сапфира висела в вышине, оттуда наблюдая за ведущей в город дорогой. Тревогами своими они не обменивались, но Эрагон был готов в любую минуту сорваться с места — и уж тем более если бы Сапфира оповестила его, что из города вышел отряд воинов.
«Смотри-ка!» — воскликнула вдруг дракониха.
Эрагон тут же обернулся, посмотрел в сторону города и увидел, как крошечная фигурка всадника вылетела из городских ворот и во весь опор помчалась по дороге в их сторону.
«Не нравится мне это, — сказал он, залезая на спину Сапфире. — Будь готова немедленно взлететь».
Вскоре Эрагон узнал Муртага, который летел к ним, низко пригнувшись к шее Торнака. Похоже, никто его не преследовал, но он почему-то по-прежнему бешено гнал коня, даже не думая снижать скорость. Галопом влетев в лагерь, он соскочил на землю и выхватил меч.
— Что стряслось? — спросил Эрагон. Муртаг хмуро спросил:
— За мной никто не гнался от ворот Гиллида?
— Мы никого не заметили.
— Это хорошо. Тогда дайте мне сперва поужинать, а уж потом я все расскажу. Я просто умираю от голода. — Он схватил миску и жадно принялся есть. Утолив самый первый голод, он с набитым ртом стал вываливать новости: — Дормнад согласился встретиться с нами за пределами города завтра на утренней заре. Он сказал, что если сумеет убедиться, что ты действительно Всадник и все это не подстроено, то сам отведет тебя к варденам.
— Где мы должны с ним встретиться? — спросил Эрагон. Муртаг махнул рукой куда-то на запад:
— Там, за дорогой, на холме…
— Но что же все-таки с тобой случилось в городе? Муртаг подложил себе в миску еще тушеного мяса и продолжил рассказ:
— Все получилось очень глупо, но опасности от этого не меньше. Меня заметил на улице один человек, мой бывший знакомый… И я сделал то единственное, что было возможно: убежал. Хотя и слишком поздно — он узнал меня.
Действительно глупо, но Эрагон все же не был так уж уверен, что это грозит им опасностью.
— Поскольку я с твоим приятелем не знаком, вынужден спросить: а он никому не скажет?
В ответ Муртаг гадко усмехнулся и сказал:
— Если бы ты его хоть раз увидел, тебе бы и спрашивать не пришлось. У него от рождения язык во рту плохо привинчен, вот и болтается, как тряпка, все тут же первому встречному выбалтывает. Так что вопрос не в том, расскажет он или нет, а в том, кому первому он все расскажет. И если кому-то из тех, кого мы опасаемся, нам грозят крупные неприятности.
— Сомневаюсь, чтобы кто-то стал ночью тебя разыскивать, — возразил Эрагон. — Уж до утра-то мы наверняка можем спать спокойно. А там, глядишь, мы встретимся с Дормнадом и благополучно отсюда уедем.