— Я понимаю, — начала она неторопливо, — что с моей стороны большая наглость просить тебя об услуге, ведь ты мне не подчиняешься, а я крайне мало знаю о твоей жизни и обязанностях.
— Продолжай, — с невозмутимым видом кивнула Анжела.
Насуада помолчала и снова решительно ринулась в бой:
— Я бы хотела, чтобы ты присматривала за Эльвой и несла за нее ответственность. Мне необходимо…
— Ну, конечно, я бы хотела! Я бы глаз с нее не спускала! Мне ведь тоже очень интересно было бы изучить ее особенности и повадки.
— Но ты должна будешь все время докладывать мне о каждом ее шаге, — предупредила Насуада.
— Ну что ж, как всегда: отравленная игла в пирожке с изюмом. Ладно, от меня не убудет, справлюсь и с этим.
— Значит, ты даешь мне слово?
— Да, я даю тебе слово.
Насуада даже застонала от облегчения. Она с трудом добрела до какой-то скамьи и рухнула на нее.
— Ох, до чего же все сложно! Ты права: это настоящая трясина! Ведь Эрагон принес мне клятву верности, и теперь я отвечаю за все его деяния, но я и представить себе не могла, что он совершит нечто столь ужасное. Он запятнал своим поступком не только себя, но и меня.
Насуада насторожилась, услышав череду каких-то странных потрескиваний, но оказалось, что это всего лишь Анжела задумчиво хрустит суставами пальцев.
— Да, это верно, — подтвердила она. — Я тоже собираюсь серьезно поговорить с ним, как только он вернется из Эллесмеры.
На лице у колдуньи появилось такое свирепое выражение, что Насуада встревожилась:
— Ты только не убивай его, он очень нам нужен.
— Убивать не буду… пока, во всяком случае, — с улыбкой пообещала Анжела.
Эрагона разбудил сильный порыв ветра. Буря ворвалась в комнату, сорвав с него одеяло, швыряя на пол вещи и стуча светильниками о стены. Снаружи было черно от грозовых туч.
Эрагон, с трудом удерживаясь на ногах — дерево раскачивалось, как корабль в бурном море, — нагнув голову и держась за стену, добрался до открытого люка, за которым завывал ветер.
Глянув вниз, он почувствовал, как пол под ногами ходит ходуном, и судорожно сглотнул: к горлу подступила тошнота.
Эрагон нащупал край тонкой мембраны, спрятанной в стволе дерева, и приготовился перепрыгнуть через люк, чтобы закрепить мембрану. Если поскользнешься, мельком подумалось ему, костей не соберешь.
«Погоди», — остановила его Сапфира.
Она сползла с «постамента», на котором спала, и протянула свой шипастый хвост вдоль входного отверстия так, чтобы Эрагон мог держаться за него, как за поручень.
Что было сил натягивая мембрану одной рукой, а второй цепляясь за шипы на хвосте Сапфиры, Эрагон стал постепенно закрывать люк, преодолевая сопротивление ветра. Перебравшись через отверстие, он смог действовать уже обеими руками, и в итоге ему удалось дотянуть край мембраны до паза и закрепить его.
В комнате сразу стало тихо.
Легкая «дверца» выгнулась пузырем под порывами разгневанной стихии, но поддаваться и не думала.
«А все-таки удивительные вещи умеют делать эти эльфы!» — сказал Эрагон Сапфире.
Сапфира не ответила. Склонив голову набок, она прислушалась, резко выпрямилась, почти коснувшись потолка, и посоветовала:
«Ты бы лучше и в кабинете люк закрыл, пока там все в щепы не разнесло».
Эрагон бросился к лестнице, но дерево так качнулось, что он сорвался со ступеньки и упал, больно ударившись коленом.
— Вот проклятие!
В кабинете буря хозяйничала вовсю; листы бумаги и перья летали, как живые, так что Эрагону пришлось прикрывать лицо и голову руками.
Он попытался закрыть люк без помощи Сапфиры, приналег, и тут же проклятая боль, бесконечная, безжалостная, отупляющая, пронзила ему спину.
Он так вскрикнул, что мгновенно охрип. Перед глазами замелькали красно-желтые вспышки, потом их сменила чернота, и он завалился на бок, слыша, как внизу Сапфира воет от отчаяния, поскольку лесенка была слишком узкой для нее, а ветер снаружи — слишком сильным, и она никак не могла к нему пробраться. Потом мысленная связь с Сапфирой вдруг стала слабеть, и Эрагон рухнул в уже поджидавшую его тьму, как в избавление от мучительных страданий.
Когда он очнулся, во рту был противный кислый вкус. Он не знал, сколько времени пролежал без чувств на полу, но руки и ноги страшно затекли от длительного пребывания в неудобной позе. Буря все еще сотрясала дерево; теперь к ней прибавился еще и мощный ливень; дождевые капли грохотали по крыше дома с той же силой, что и кровь у Эрагона в висках.
«Сапфира, ты где?..» — мысленно окликнул он дра-кониху.
«Я здесь! Ты можешь подняться?»
«Сейчас попробую».
Голова у него слишком сильно кружилась от слабости, и устоять на раскачивающемся полу ему оказалось трудно. Он опустился на четвереньки и пополз к лестнице, перебираясь со ступеньки на ступеньку и морщась при каждом движении. На середине пути он встретился с Сапфирой; дракониха умудрилась просунуть голову невероятно глубоко в узкий лаз и от отчаяния грызла деревянные ступени.
«Малыш…» Она лизнула ему руку кончиком шершавого языка, и он улыбнулся. Потом она, выгибая шею, попыталась втянуть голову обратно, но ей это не удалось.
«Что случилось?»
«Я застряла».
«Ты за…» Эрагон не сумел удержаться и рассмеялся, хотя ему все еще было очень больно. Ситуация складывалась совсем уж дурацкая.
Сапфира сердито фыркнула и дернулась всем телом; дерево затряслось, Эрагон упал и скатился с лестницы. А дракониха, точно вдруг лишившись сил, уронила голову и, тяжело дыша, гневно потребовала:
«Ну, что ты ухмыляешься, как глупый лис! Лучше помоги!»
С трудом сдерживая смех, Эрагон уперся ногой в ее нос и толкнул изо всех сил. Сапфира, извиваясь всем телом, тщетно пыталась вырваться из западни, но сделать это сумела лишь минут через десять. И только тогда Эрагон увидел, что она сотворила с лестницей. Он даже застонал от огорчения. Ее чешуи глубоко врезались в кору дерева и изуродовали созданный эльфами изящный рисунок.
«Уф! — фыркнула Сафпира. — Ничего себе! А все ты виноват! Ничего, надеюсь, эльфы тебя простят. Для тебя они на что угодно готовы — даже день и ночь петь эти любовные баллады, сочиненные гномами, стоит только попросить».
Эрагон прилег рядом с Сапфирой, прижавшись к ее теплому животу и слушая рев бури за стенами. Широкая мембрана, закрывавшая вход, просвечивала насквозь, когда в небе вспыхивали зигзаги молний.
«Как ты думаешь, который теперь час?» — спросил он.
«Время еще есть. До нашей встречи с Оромисом и Глаэдром еще несколько часов, так что ты поспи, а я буду на страже».