— Да, так и было, — подтвердил Эрагон. — Однако не в чаще леса, а на опушке, где охранные чары почти не действуют.
Молчание, которое повисло после его слов, было прямо-таки физически ощутимым. Насуада обдумывала просьбу Эрагона, а Эрагон прислушивался к различным звукам, доносившимся снаружи: Ночные Ястребы яростно спорили, что лучше во время сражения с пехотой — алебарда или топор; в отдалении слышался также скрип телег, запряженных волами, звон оружия и сотни других неясных проявлений жизни огромного лагеря.
Наконец Насуада спросила:
— А на что именно ты рассчитываешь, совершив столь краткий визит в Эллесмеру?
— Не знаю! — рассердился Эрагон и даже пристукнул кулаком по рукояти меча. — В том-то все и дело, что мы знаем недостаточно. Возможно, мы и там ничего нового не узнаем, но, с другой стороны, можем узнать и нечто такое, что поможет нам раз и навсегда расправиться и с Муртагом, и с Гальбаториксом. Мы ведь вчера лишь чудом уцелели, Насуада. Это даже и победой назвать нельзя! И я очень опасаюсь, что в следующий раз, когда мы столкнемся с ними, Муртаг станет только сильнее. А поскольку я знаю, что возможности самого Гальбаторикса во много раз превосходят возможности Муртага, мне и вовсе становится не по себе. Хотя он уже и так одарил моего братца поистине невероятными возможностями. Тот эльф, что учил меня… — Эрагон помолчал, колеблясь, неуверенный, что разумно произносить вслух то, что готово было сорваться у него с языка, но все же сказал: — В общем, он намекнул, что знает, каким образом сила Гальбаторикса год от года все возрастает, но пока отказался открыть мне эту тайну, считая, что мы с Сапфирой еще мало что знаем и умеем. Теперь же, после нескольких поединков с Муртагом, я надеюсь, что он все же поделится со мной этими знаниями. Более того, существует немало таких направлений магической науки, с которыми мне еще только предстоит познакомиться, и я подозреваю, что внутри каждого из этих направлений можно найти если не средство, то подсказку, как победить Гальбаторикса. Если уж мы вступаем в политическую игру с гномами, то давай, Насуада, хотя бы не рисковать нашим теперешним положением; давай попытаемся еще что-то выиграть за счет этого моего путешествия и тем самым укрепить наши позиции.
Насуада некоторое время сидела молча и почти не шевелясь.
— Я не могу сейчас принять такое решение, — промолвила она наконец. — Не могу, пока гномы не выберут себе нового короля. Так что ваше путешествие в Дю Вельденварден будет зависеть и от этого, и от того, какие шаги предпримет к этому времени Империя, и от донесений наших шпионов относительно намерений Муртага и Торна.
В течение двух последующих часов Насуада давала Эрагону необходимые наставления относительно гномов и их тринадцати кланов. Она немало рассказала ему об истории этого народа и о политике его правителей в последнее время; сообщила, чем чаще всего торгует тот или иной клан, какие имена встречаются у его представителей и каковы особенности их вождей; она заставила Эрагона запомнить названия наиболее важных туннелей, прорытых каждым из кланов, а потому как бы находящихся в его ведении. Сведений было довольно много, и все они казались Насуаде достаточно важными для решения нелегкой задачи: любым способом склонить гномов к избранию такого правителя, который был бы дружественно настроен по отношению к варденам и разделял их стремления.
— В идеале, конечно, хорошо бы трон занял Орик, — вздохнула она. — Короля Хротгара чрезвычайно уважали все его подданные, и Дургримст Ингеитум по-прежнему остается одним из самых богатых и влиятельных кланов, и все это на руку Орику. Но самое главное — Орик предан нашему делу. Он служил в рядах варденов, мы оба с тобой считаем его своим другом, а тебе он и вовсе приходится сводным братом. Я считаю, что у него есть все качества и умения, чтобы стать для гномов прекрасным правителем. — В глазах Насуады светилась самая искренняя приязнь к этому гному. — Впрочем, для гномов это, пожалуй, менее важно. Орик, к сожалению, по их меркам, слишком молод, да и его близость с варденами может оказаться непреодолимым препятствием кое для кого из вождей. Есть и еще одно препятствие: некоторые крупные кланы — достаточно назвать хотя бы два из них: Дургримст Фельдуност и Дургримст Кнурлкаратхн, — прямо-таки мечтают, чтобы после более чем векового правления клана Ингеитум корона перешла к кому-то другому. Так что, Эрагон, всеми возможными способами поддерживай Орика, но если поймешь, что его попытка взойти на трон обречена, а твоя поддержка может обеспечить успех представителю какого-то другого клана, который тоже хорошо относится к варденам, немедленно переключайся на него и начинай оказывать ему помощь, даже если это обидит Орика. Сейчас, во всяком случае, никак нельзя позволить, чтобы личная дружба вмешивалась в политику.
Когда Насуада закончила наконец свою пространную «лекцию», они еще некоторое время прикидывали, как сделать, чтобы ухода Эрагона никто в лагере не заметил. И лишь после того, как все пункты этого сложного плана были согласованы, Эрагон и Сапфира вернулись к себе и сообщили о принятых решениях Блёдхгарму.
К удивлению Эрагона, мохнатый эльф возражать не стал. Эрагон даже спросил с любопытством:
— Так ты это одобряешь?
— В данном случае я не вправе выражать свое личное мнение, — негромко промурлыкал Блёдхгарм. — Однако я вижу, что план Насуады вроде бы ни тебя, ни Сапфиру не подвергает излишней опасности. Кроме того, вы, возможно, сумеете еще и продолжить свое обучение в Эллесмере. Так что, разумеется, ни я, ни мои братья возражать против этого плана не станем. — Он поклонился и сказал: — А теперь с вашего разрешения, Бьяртскулар и Аргетлам, я пойду; меня ждут еще кое-какие дела. — И, ловко обогнув Сапфиру, эльф вышел из палатки, так что приоткрывшийся полог успел впустить внутрь лишь один яркий солнечный луч.
Несколько минут Эрагон и Сапфира сидели молча, затем Эрагон положил руку ей на голову:
«Можешь думать обо мне, что хочешь, но я буду очень скучать по тебе».
«И я тоже, маленький брат».
«Будь осторожна. Если с тобой что-нибудь случится, то я…»
«И ты тоже будь осторожен».
Он вздохнул:
«Мы пробыли вместе всего несколько дней и уже снова должны расставаться. Мне, честное слово, трудно простить это Насуаде!»
«Не обвиняй ее: она делает то, что должна делать».
«Я не обвиняю, но горький привкус все равно остается».
«Ну, так постарайся бежать со всех ног, чтобы я могла как можно скорее присоединиться к тебе в Фартхен Дуре».
«Я бы даже и не возражал быть так далеко от тебя, если б по-прежнему мог мысленно с тобой разговаривать. Это вот как раз самое худшее: ужасное ощущение пустоты. Мы ведь даже не сможем общаться с помощью того зеркала в шатре Насуады, чтобы люди не подумали, почему это ты все ходишь к ней без меня».
Сапфира моргнула, мелькнул, высунувшись из пасти, ее язык, и Эрагон почувствовал какую-то странную перемену в ее настроении.
«Что?» — спросил он.
«Я… — Она снова моргнула. — Ты совершенно прав: очень жаль, что мы не можем поддерживать мысленную связь, ибо будем слишком далеко друг от друга. Если бы мы могли мысленно разговаривать, это не только уменьшило бы нашу тревогу, но и позволило с большей легкостью противостоять проискам Империи». И Сапфира просто запела от удовольствия, когда Эрагон принялся почесывать ей нижний угол пасти, покрытый мелкими чешуйками.