«Ты — человек, Насуада, и мысли твои вполне человеческие, ты и не можешь думать иначе, — сказала Сапфира, пытаясь ее успокоить. — Но тебе вовсе не нужно чувствовать себя связанной мнением того большинства, которое тебя окружает. Ты вполне способна мыслить шире, выходя за рамки тех представлений, которые сложились у человеческой расы. Если события прошлого и способны чему-то нас научить, то прежде всего тому, что наибольшего успеха добились именно те правители, которым удалось сблизить или даже объединить разные народы и расы; именно они принесли наибольшую пользу Алагейзии. Раздоры и взаимная ненависть — вот чего мы должны остерегаться прежде всего, а не новых, более тесных взаимоотношений с теми, кто некогда были нашими врагами. Ты вполне можешь испытывать к ургалам недоверие — тем более что они этого вполне заслуживают, — но не забывай и о том, что гномы и драконы тоже с давних пор недолюбливают друг друга, что некогда драконы и эльфы отчаянно враждовали, что драконы вполне могли бы, если б сумели, уничтожить их расу. Да, все это было когда-то, но теперь все иначе; а все потому, что такие, как ты, сумели отбросить в сторону прежнюю ненависть и скрепить разные народы такими узами, каких никогда не существовало доселе».
Насуада прислонилась лбом к морде Сапфиры и сказала:
«Ты все-таки очень мудрое существо!» Польщенная, дракониха ласково коснулась носом ее лба: «Я всего лишь говорю правду. Такой я ее вижу. Если это, по-твоему, мудрость, так воспользуйся ею; впрочем, я уверена, что и у тебя самой мудрости вполне хватает. Казнь Отмунда, возможно, и впрямь не понравится варденам, но все же, я думаю, нужно нечто гораздо большее, чтобы поколебать их преданность тебе. Кроме того, не сомневаюсь, ты быстро найдешь способ их успокоить».
«Да, я постараюсь, — сказала Насуада, смахивая с глаз невольные слезы. — Именно так мне и придется поступить. — Она вдруг улыбнулась, и лицо ее тут же совершенно преобразилось. — Но пришла-то я к тебе вовсе не из-за Отмунда. Эрагон только что вышел со мной на связь с помощью волшебного зеркала и просил передать, что ждет тебя в Фартхен Дуре. Гномы…»
Выгнув шею и высоко задрав голову, Сапфира раскрыла пасть и с рычанием выпустила в небо мощный язык пламени. Насуада невольно отшатнулась от нее, а все, кто находился поблизости, так и замерли, испуганно уставившись на Сапфиру. А дракониха встала, встряхнулась всем телом и, сразу забыв об усталости и расправив крылья, приготовилась взлететь.
Телохранители Насуады бросились было к ним, но Насуада жестом остановила их. Вслед за огнем из пасти Сапфиры повалил дым, и Насуада закашлялась, прикрывая лицо рукавом.
«Приятно видеть твою радость, Сапфира, однако…» «А Эрагон не ранен?» — перебила ее Сапфира, охваченная внезапной тревогой. Тем более что Насуада ответила не сразу.
«Нет, он здоров. Вот только вчера у них там был один неприятный случай…» «Какой еще случай?»
«На них напали. На Эрагона и на его охрану». Сапфира так и замерла на месте. Она стояла совершенно неподвижно, пока Насуада пересказывала ей то, что узнала от Эрагона во время их разговора посредством волшебного зеркала: Затем, обнажив клыки, Сапфира прорычала:
«Дургримст Свельдн рак Ангуин должен всем своим богам молиться, что меня там не было! Уж я бы не позволила им так легко отделаться!» Насуада слегка улыбнулась:
«Ну, тогда, наверное, даже лучше, что тебя там не было». «Возможно, — согласилась Сапфира, выпуская клубы раскаленного дыма и сердито виляя хвостом. — Меня, впрочем, это совсем не удивляет. Это уже стало правилом: стоит нам с Эрагоном расстаться, и на него тут же кто-то нападает. Вот почему всякий раз, как он выпадает из моего поля зрения больше чем на несколько часов, у меня от беспокойства просто чешуя начинает чесаться!»
«Он вполне способен и сам за себя постоять», — возразила Насуада.
«Это верно, но ведь и наши враги тоже кое-что умеют. — Сапфира нетерпеливо топталась, шевеля приподнятыми крыльями. — Насуада, я не могу больше ждать! Надо лететь. Или ты хочешь еще что-то мне сказать?»
«Нет, лети скорее! Но прошу тебя, не задерживайся в Фартхен Дуре. Когда ты покинешь лагерь, у нас в распоряжении будет всего несколько дней, прежде чем в Империи поймут, что вас с Эрагоном здесь нет и вы больше не летаете на разведку. И тогда Гальбаторикс вполне может решиться нанести удар. Впрочем, может, он и не осмелится, однако с каждым часом вашего отсутствия здесь эта угроза становится все сильнее. К тому же я бы, разумеется, предпочла, чтобы вы оба были с нами, когда начнется штурм Фейнстера. Мы, наверное, сможем взять этот город и без вас, но это будет нам стоить многих жизней. В общем, Сапфира, возвращайтесь скорее! Судьба всех варденов зависит от этого».
«Я полечу быстрее самого быстрого ветра!» — пообещала Сапфира.
И Насуада, простившись с нею, поспешила уйти, а Блёдхгарм и другие эльфы закрепили на драконьей спине ненавистное ей кожаное седло для Эрагона и прицепили к нему набитые дорожными припасами и снаряжением седельные сумки, которые они всегда брали с собой, когда вместе с Эрагоном отправлялись в полет. Самой Сапфире эти припасы были ни к чему — да она и не смогла бы до них дотянуться, — но так полагалось, и ей хотелось, чтобы все было как надо. Когда она была полностью готова к путешествию, Блёдхгарм сложным жестом поднес руку к сердцу, как это было принято у эльфов, и сказал на древнем языке:
— Счастливого пути, Сапфира, Сверкающая Чешуя. Возвращайтесь оба целыми и невредимыми!
«Счастливо оставаться, Блёдхгарм», — мысленно ответила она ему.
Затем эльф сотворил призрак Эрагона, который вышел из палатки и взобрался на спину Сапфире — сперва он встал ей на согнутую переднюю лапу, потом перебрался на плечо, но она, разумеется, не чувствовала прикосновений этого бестелесного существа. И лишь когда Блёдхгарм кивнул, показывая, что все в порядке, она подняла крылья, свела их над головой и, прыгнув вперед, взвилась ввысь.
Скользнув над серыми палатками варденов, Сапфира поднялась еще выше и развернулась над оставшейся далеко внизу землей, держа курс на Фартхен Дур и постепенно поднимаясь на такую высоту, где рассчитывала поймать хороший попутный ветер, способный значительно облегчить дальний перелет.
Она сделала круг над лесистым берегом реки, где вардены готовились разбить временный лагерь, и даже задрожала от радости: больше не нужно было ждать и волноваться, зная, что Эрагон где-то далеко и ему, возможно, грозит опасность! Больше не нужно было ночи напролет кружить над одной и той же местностью! И теперь никто из тех, кто захотел причинить зло ее сердечному другу Эрагону, не уйдет от ее мести! И Сапфира громко и радостно закричала в полный голос, словно уведомляя весь этот мир о том, что она сильна, совершенно уверена в себе и готова бросить вызов кому угодно, любым богам, если те вдруг осмелятся выступить против нее, дочери Йормунгра и Вервады, — двух величайших драконов своей эпохи!
Когда она поднялась над лагерем варденов достаточно высоко, ее подхватил сильный юго-западный ветер, и она доверилась ему, позволив нести ее над этой опаленной войнами и иссушенной солнцем землей.