— Элджин сейчас живет в Лондоне, где ищет склад для статуй, вывезенных им из Греции, — объяснила Мэри. — Он отчаянно хочет устроить их выставку, но не имеет средств. Эти мраморы — его главная страсть. Нам нужно немедленно дать ему денег. Если, показав всем свои статуи, он заставит мир признать, что лорд Элджин оказал человечеству огромную услугу, он удовлетворится.
Мистер Нисбет выглядел встревоженным.
— Он склонил меня принять участие в его коллекционировании. Может быть, мне следовало быть осторожнее. Серьезному человеку не подобает увлекаться такого рода предприятиями. Но я вышлю ему то, что он просит. Не допущу, чтоб моя дочь и внуки стали изгоями общества до конца своих дней.
Мистер Нисбет известил мистера Каутта о том, что предоставляет в распоряжение лорда Элджина требуемую сумму. По представлениям Мэри она была огромной, на такие деньги человек мог жить десятилетия. Конечно, Элджину их хватит ненадолго, но Мэри была рада, что спаслась от угрозы разлуки с детьми, избавила себя и Роберта от унижений, которые Элджин мог обрушить на них. Когда он проведет свою выставку и уплатит часть долгов, она покончит все отношения между ними. Элджин, возможно, займет пост на дипломатической службе в какой-нибудь из далеких столиц, и они больше никогда в жизни не увидятся. Если ему случится приехать в Шотландию, она постарается организовать для него встречу с детьми, сама оставаясь в стороне. Когда же дети станут постарше, они смогут ездить туда, где несет службу их отец, и таким образом расширять свои познания о мире.
Подобные мысли помогали ей мириться с создавшейся ситуацией. Мэри не знала, что собирается предпринять Элджин, но догадывалась, что действовать он будет без огласки и промедления. Имея достаточно денег на то, чтобы отдать все внимание своей коллекции и ее демонстрации, Элджин оставит Мэри в покое. Но в том случае, если ему снова понадобятся деньги, ее отцу придется дать ему их ради того, чтобы избежать скандала. Это уже хуже. Но неплохо, что Элджин хотя бы согласен принять деньги.
Возможно, он согласится на развод, не подвергнув Мэри позору. Она будет опорочена, но происхождение и деньги родителей спасут ее от более печальной участи. И, как сказал Роберт, по истечении года она станет свободна и сможет вновь выйти замуж.
Деньги отца и его связи сделали так, что Мэри узнала о предстоящих испытаниях раньше, чем они постучались в ее дверь. Шериф графства знал ее с детства и питал достаточно уважения к ее отцу, чтобы предупредить о том, что готовится. Все происходит в рамках закона, но уважение, которое он испытывает к мистеру и миссис Нисбет, а также к их дочери, заставляет его выказать им сочувствие.
Тем не менее в назначенный срок этот человек явился к ним в дом и зачел документ, в подлинность которого Мэри с трудом заставила себя поверить.
Да и сам шериф выглядел смущенным, когда ему пришлось читать следующее:
«Почтенный Томас Брюс, седьмой граф Элджин и одиннадцатый граф Кинкардин, ходатайствует о разводе с Мэри, графиней Элджин и Кинкардин, на основании неверности, учиненной ею с мужчиной или мужчинами, личности которых не установлены вышеуказанным Томасом, графом Элджином, а также на основании того, что вышеуказанная графиня являлась плохой матерью. Приведенные обвинения будут доказаны в суде и узаконены соответствующим актом парламента. За время брака рождено пятеро детей, из которых четверо живы. Указанные дети будут переданы под опеку Томаса, графа Элджина, и будут жить с ним, вверенные его заботам и огражденные от контактов и общения с Мэри, графиней Элджин».
— Сожалею, леди Элджин, — сказал шериф, — но нарушить требования закона я не могу.
Они едва нашли силы закончить завтрак. Слуги, преисполненные любопытства, суетились поблизости, делая вид, что готовят чай или присматривают за детьми. Они прекрасно понимали, что происходит. Истории о детях, которых разлучили с матерями, уличенными в неблаговидном поведении, были широко известны. Молодые девушки — и некоторые из них принадлежали к семьям аристократии — развлекались, читая украдкой в газетной хронике подробности любовной аферы между леди Н. и сэром А., приведшей к тому, что указанная дама была лишена возможности видеться с детьми.
— Подумать только, эта особа, которая до встречи с соблазнившим ее негодяем притворялась такой набожной, предпочла тешить плоть вместо того, чтоб заниматься воспитанием своих крошек!
Такого сорта истории были у всех на устах, и теперь Мэри предстояло стать предметом этих насмешек.
— Но мы отплатим ему! — вскричала она. — Он клялся, что не пойдет на это, если мы дадим ему денег. Подлый, лживый шотландец!
— Это не первый пример его двуличия, — подтвердил мистер Нисбет. — Но встреча с подлой натурой всегда бывает одинаково тяжелой.
— Прошу прощения, что прерываю вас, — вмешался шериф, — но мне надо забрать детей.
Он сказал это таким же тоном, каким мог попросить чашку чая, и посмотрел на Брюса, который в этот момент пробежал через гостиную, а по пятам за ним следовал слуга.
— Я не хочу к папе! Я хочу остаться здесь и играть в солдатики с моим Эндрю!
— Но тебе придется уехать. — Голос Мэри дрожал.
Она припала к отцу, спрятав лицо у него на плече, чтобы дети не видели ее страха. Она не плакала — еще нет, — но пыталась подавить охвативший ее ужас и сохранить спокойствие при прощании с детьми.
— Папа хочет провести с вами лето. Это большой сюрприз.
— Пусть папа поцелует мою задницу, — выкрикнул мальчик и бросился вон из столовой.
Мистер Нисбет знаком приказал Эндрю следовать за ним. Скоро крики ребенка уже доносились из сада.
— Упакуйте кое-что из вещей, Эндрю, — шепнул мистер Нисбет лакею, когда тот, перекинув мальчика через плечо, поднимался по лестнице.
Малышка Мэри, во всем подражавшая брату, прижалась к юбкам бабушки.
— Я тоже не хочу уезжать. Я хочу остаться с сестрами.
Самые младшие оставались в детской.
— Вы всех их забираете? — спросила Мэри у шерифа. — Есть ли в этом необходимость? Я сию минуту отправлюсь в Брумхолл и переговорю с лордом Элджином.
— Вам не следует этого делать, леди Элджин. Подобные действия могут быть рассмотрены как враждебные или угрожающие и использованы против вас в суде. Мне приходилось встречаться с такими случаями. Не надо поддаваться истерике и совершать необдуманные поступки. Они также свидетельствуют не в пользу матери.
— Значит, таков ваш закон?! — вскричала Мэри, и ее голос сорвался на крик так, что дочь оторвалась от бабушки и кинулась к ней. — Забрать у женщины родных детей и потом называть ее истеричкой за то, что она попытается протестовать?
Шериф пожал плечами:
— Не мы пишем законы, леди Элджин. Нам лишь приказано следить за их исполнением.
— Не называйте меня этим именем! Я не желаю больше зваться леди Элджин.