– Я дал Брахману своих людей, – процедил Штырь. – Ему мало?
– На твоем месте я бы не стал с нами ссориться, – сказал Сурок. – Ты и сам понимаешь, что за нами – сила.
Штырь приблизился к наглецу, поигрывая своей фирменной заточкой. Сурок даже глазом не моргнул. Он словно читал намерения бандита и знал, что тот не решится нанести удар.
– Чеши-ка отсюда, фраер, – посоветовал Штырь. – Пока я не осерчал. Привет Брахману.
Сурок не ответил. Бросил короткий взгляд на пленников, повернулся и скрылся в темноте. Главарь подманил жилистого, что-то тихо сказал, указав вслед уходящему Сурку. Жилистый молча кивнул и отправился в ту же сторону. Штырь выглядел озабоченным, и трудно было поверить, что все дело только в страстном желании бандита лично отомстить сталкеру за все обиды.
Главарь приблизился к пленнику, осмотрел его тяжелым взглядом, сказал:
– Повезло тебе, Котяра, поживешь еще немного. Но я бы на твоем месте особо этому не радовался.
Отдавая короткие распоряжения, Штырь быстро ушел в сопровождении группы бандитов. Даже при недостатке информации было ясно, что пленникам предстоит стать предметом торга. Возможно, это повышало шансы на выживание, но по-прежнему отнимало жизненно необходимое время.
С дальнего края приволокли связанного, изрядно помятого оператора. Связали и их. А через полчаса четверо мрачных и грязных, как черти, уголовников притащили ободранное, заляпанное кровью тело и бросили по соседству.
Сталкер с трудом узнал Шевцова. В первый момент он решил, что контрразведчик убит, и только потом сообразил, что в этом случае уркам не было смысла волочить сюда тяжелое тело. В подтверждение его слов Шевцов слабо пошевелился и застонал. Жизнь все еще цеплялась за этого человека, израненного, но готового при первой же возможности броситься в бой. Кот хмуро смотрел на друга, и его мучил вопрос: ради чего все это? Если они погибнут – не будет ли это зря?
Было просто невыносимо бездействовать, когда там, в мрачном подземелье, безумные сектанты готовят Акима к своему обряду. Кот закрыл глаза, отчаянно пытаясь вспомнить – что же расписала судьба через тот туманный «Глас Зоны» в его запутанных схемах?
Пустота. Ничего не осталось в памяти. И мозг остро пронзила простая и ясная мысль: если и есть у него судьба, то лишь та, которую он сможет создать сам. И не в каком-то абстрактном будущем.
А здесь и сейчас.
Глаза он открыл уже другим человеком. Злым и бескомпромиссным, готовым поставить на кон все, что имел, – и жизни спутников, и свою собственную жизнь. Это был тот самый момент, когда решение принимает за тебя твое собственное отчаяние.
Он быстро огляделся. Шевцов лежал без сознания, и помочь ему не представлялось возможным. Девушка и оператор связны, как и он сам. Рядом с ними осталось лишь двое вооруженных бандитов. Вполне достаточно, чтобы справиться с пленными. И слишком мало, чтобы противостоять загнанному в угол сталкеру.
– Эй, – позвал Кот. – Мне по нужде надо.
– Под себя ходи, – вяло отозвался коренастый бандит с одутловатым лицом.
– Будь человеком, дай хоть отойти немного.
– Сиди тихо, а то прикладом двину.
– Да своди ты его, – брезгливо сказал второй бандит, с лицом, покрытым подозрительными красными пятнами. – Обгадится тут, вонять будет.
– Ладно, – нехотя согласился первый. Тяжело поднялся, дернул стволом «Калаша». – Давай только без глупостей.
Без глупостей не вышло. Замысел был отчаянный, почти что самоубийственный. Кто его знает, как представляли себе этот процесс бандиты: руки у сталкера были туго связны за спиной. Главное – не дать бандюкам насторожиться. Кот добрел до темного провала между ржавыми корпусами автобусов, пробормотал:
– Я сейчас, я быстро…
И, как был, связанный, резко сиганул в темноту. Бандит просто обалдел от такой наглости. Впрочем, через пару секунд вслед уже забили упругие очереди, и на вопли со всех сторон бросились еще человек пять. Наивно было думать, что его важную персону доверят только этим двум идиотам. Как и глупо было надеяться убежать связанным, хромая на покалеченную ногу. Расчет был совсем не на это. И, похоже, расчет правильный: хватать его не спешили. Вместо этого со всех сторон донеслись крики:
– Эй, ты! Стой!
– Куда ты, придурок?
– Там «жарка», дебил!
– Назад давай – сгоришь!
Кот и сам знал, что впереди притаилась «жарка». Ловушку он заприметил по характерным подпалинам на почве, еще когда его волокли сюда. Даже в полуобморочном состоянии, измочаленный тяжелыми ботинками, сталкер остается сталкером. Его обложили с трех сторон, боясь сунуться дальше. В него даже перестали стрелять. Ведь, по логике вещей, было всего два варианта развития событий: беглец образумится и вернется или побежит дальше и влетит в «жарку», через минуту превратившись в пепел.
А потому, когда Кот со всей дури нырнул в пространство смертельной ловушки, бандитам оставалось лишь разочарованно сплюнуть. Ведь никому не мог прийти в голову еще один вариант – то, что в кармане беглеца лежит странный металлический кубик с еще более странными свойствами. Ясное дело, эта штуковина ничего не гарантировала, предыдущие эксперименты с аномалиями имели двойственный эффект: нырни он вот так в «комариную плешь», его бы сначала расплющило, а мокрые останки разметала б ударившая в них молния.
Вот и сейчас, влетев в «жарку», сталкер рухнул на землю, зажмурился, вжался лицом в сухой пепел, спиной ощущая нарастающий жар. Вот уже затлела на нем потрепанная «мастерка», нагрелись, в готовности вспыхнуть, волосы, задымились даже впившиеся в тело веревки. Легкие отказывались вздыхать раскаленный воздух, и оставалось только гадать, от чего придется сдохнуть – от жара или от удушья…
И вдруг все прекратилось, а в лицо от земли повеяло спасительной прохладой. Кот так и не понял, как именно подействовал кубик, только, подняв голову, увидел вокруг себя плотную дымку, наглухо скрывавшую пейзаж, да и его самого от посторонних глаз. Этим нужно было пользоваться, не раздумывая. Пока бандиты топтались у исчезнувшей «жарки» и соображали, сгорел беглец или нет, Кот уходил, спотыкаясь и падая, но все дальше от неминуемой расправы.
Он не останавливался на отдых. Просто в один момент рухнул – и не смог больше подняться. Тогда он отыскал глазами торчащий из земли обломок острого камня, перевалился на спину и стал судорожно перетирать веревки. Когда удалось, наконец, выпутаться, сталкер еще долго не мог двигать руками и не ощущал пальцев. Но это не имело никакого значения. Ведь он мог продолжать двигаться вперед.
Время от времени он вспоминал о брошенных товарищах – и тогда сжимал зубы и увеличивал темп. Ни Шевцову, ни Игорю, ни Лене помочь он не мог. Оставался шанс вытащить Акима.
Но сталкер вдруг с ясностью осознал, что и Акимова жизнь отходит теперь на второй план. И уже совсем неожиданно потеряла значимость собственная жизнь – обычно такая важная, наполненная собственным смыслом, эгоизмом и иронией по отношению к обывателям.