* * *
Облитый слабым солнечным светом (продолжал мистер Муллинер) Дадли Финч являл собой на редкость внушительную фигуру. Он был — в смысле портняжно-парикмахерского искусства — абсолютно безупречен во всех отношениях. От набрильянтиненных волос до сверкающих штиблет, от бледно-коричневых гетр до галстука выпускника Итона он не давал ни единой зацепки для самого придирчивого критика. При виде него вы чувствовали, что, коли у «Клариджа» вкушают пищу такие люди, значит, старик Кларидж в полном порядке.
Однако отнюдь не восхищение понудило остановиться торопливо шагавшего мимо молодого человека очень серьезного вида и в фетровой шляпе. А удивление. Он смотрел на Дадли, выпучив глаза.
— Бог ты мой! — воскликнул он. — Я думал, ты уже на пути в Австралию.
— Нет, — сказал Дадли Финч, — я не на пути в Австралию. — Его гладкий лоб собрался в морщины. — Послушай, Роли, старик, — сказал он с легким укором, — по Лондону не принято расхаживать в подобных шляпах. — Роланд Эттуотер был его кузеном, а кому приятно видеть, что его родственники носятся по всей столице, выглядя при этом так, будто кошка извлекла их из мусорного ведра. — И твой галстук не гармонирует с носками.
Дадли скорбно покачал головой. Роланд был литератором и — хуже того — образование получил в такой заштатной школе, как Харроу, [16] или как ее там (Дадли толком не помнил), но тем не менее ему следовало бы относиться с большим почтением к тому, что составляет смысл жизни.
— Моя шляпа тут ни при чем, — сказал Роланд. — Почему ты не на пути в Австралию?
— Тут все в ажуре. Бродхерст получил телеграмму и до пятнадцатого не отплывает.
Роланд Эттуотер вздохнул с облегчением. Как и все более ответственные члены семьи, он был глубоко озабочен будущим своего кузена. Касательно него в прошлом возникали определенные трения — некоторые затруднения в согласовании двух противоположных точек зрения. Семья хотела, чтобы Дадли стал служащим компании его дяди Джона в Сити, тогда как сам Дадли хотел, чтобы какой-нибудь филантроп широких взглядов одолжил ему без возврата несколько сотен фунтов, на которые он смог бы открыть танцевальный клуб. Компромисс был достигнут, когда из Австралии внезапно прибыл его крестный отец, мистер Сэмпсон Бродхерст, и предложил забрать крестника с собой в Австралию для приобщения к овцеводству. По счастью, Дадли запоем читал романы, в которых всякий, кто отправляется в Австралию, автоматически приобретает огромные богатства и завещает их герою. А потому он официально заявил на семейном совете, что в общем и целом Австралия, на его взгляд, самое оно и он не против туда сигануть.
— Слава Богу, — сказал Роланд, — а то я опасался, что ты в последнюю минуту решил дать финта.
Дадли расцвел в улыбке.
— Странно, что ты заговорил про это, старик. Такое, хочу я сказать, совпадение. Потому что именно это я и решил.
— Что?!
— Вот именно. Дело в том, Роли, — доверительно признался Дадли, — что я только что познакомился с самой сногсшибательной девушкой. И когда думаю о том, что пятнадцатого уплыву и буду разлучен с ней всем этим водным пространством, мне просто выть хочется. Вот я и думаю: пусть старикан плывет один, а я останусь тут, у родного очага.
— Кошмар! И думать не смей!
— Потрясающая девушка. И знает тебя. Роберта Уикхем. Она позволяет мне называть ее Бобби. Она…
Внезапно Дадли умолк. Его глаза, устремленные за плечо Роланда, засияли священным светом безграничной преданности. Губы раздвинулись в ослепительной улыбке.
— Ау! — закричал он.
Роланд обернулся. Улицу переходила девушка с коротко подстриженными волосами великолепного рыжего цвета. Она шла бодрой пружинистой походкой с веселой безмятежностью женщины, которая опоздала к завтраку на сорок минут и чихать на это хотела.
— Ау-у-у! — пустил фиоритуру юный Финч. — Ау-у-у!
Девушка подошла, улыбаясь весело и снисходительно.
— Я ведь не опоздала? — сказала она.
— Ну конечно, нет, — проворковал влюбленный Дадли. — Ни на секунду. Я и сам только сейчас пришел.
— Отлично, — сказала мисс Уикхем. — Как дела-делишки, Роланд?
— В полном порядке, — ответил Роланд сухо.
— Тебя ведь надо поздравить, верно?
— С чем? — недоуменно осведомился Дадли.
— Так с помолвкой же!
— А! С этим! — сказал Дадли. Он знал, что его кузен недавно сделал предложение Люси Морсби, и не раз дивился полному отсутствию души, которое только и могло заставить того, кто был знаком с божественной Робертой, взять да и обзавестись невестой без всяких признаков божественности. Ну да ведь Роланд кончил Харроу, так что ж с него взять?
— Желаю тебе и ей всяческого счастья.
— Благодарю вас, — ответил Роланд чинно. — Ну, мне пора. Прощайте. Рад был повидать вас.
Роланд Эттуотер широким шагом удалился в сторону Гросвенор-сквер. Дадли показалось, что он держится как-то странно.
— Старина Роли не слишком-то приветлив, — сказал он, возвращаясь к этой теме уже за столом. — Быстровато смылся, тебе не кажется?
Мисс Уикхем вздохнула:
— Боюсь, Роланд меня недолюбливает.
— Недолюбливает?! Тебя?! — Дадли проглотил картофелину, от волнения не заметив, что она была градусов на восемьдесят по Фаренгейту горячее нормальной картофелины, пригодной для глотания. — Недолюбливает тебя, — повторил он, моргая слезящимися глазами. — Ну и осел же он!
— Одно время мы были замечательными друзьями, — печально сказала Роберта. — Но после этой заварушки со змеей…
— Заварушки со змеей?
— У Роланда была змея, и я захватила ее с собой, когда он поехал в Хертфордшир в субботу. И положила ее в постель одного типчика, а у мамаши создалось впечатление, будто сделал это Роланд, и ему пришлось улизнуть самым ранним, молочным, поездом. Боюсь, он так меня и не простил.
— Но что еще ты могла сделать? — с жаром спросил Дадли. — То есть если у человека есть змея, он, естественно, засовывает ее в постель другого человека.
— Вот и я так считала.
— Я хочу сказать, змея — это же такая редкость! И уж если она у тебя появилась, не пропадать же ей зря.
— Вот именно. Только до Роланда это не дошло. Да и, — задумчиво продолжала мисс Уикхем, — до мамы тоже.
— Кстати, — сказал Дадли, — я бы хотел познакомиться с твоей матерью.
— Я еду туда сегодня вечером. Почему бы и тебе не поехать?
— Нет, правда? Можно?
— Конечно.
— Но без предупреждения?
— Не беспокойся. Я отправлю мамаше телеграмму. Она будет жутко рада тебя видеть.