— Так вы женаты, Ангел?

— Вдовец. Бедная моя жена давно умерла, оставив мне сына.

— И… где же он теперь?

— Я давно с ним не виделся.

— Он уехал из Франции?

— Нет, не уехал, — с горечью ответил Ангел. — Напротив, довольно часто приезжает играть в Монте-Карло и останавливается в гостинице, где я когда-то служил. Он разбогател, в этом все дело. Когда ему было столько лет, сколько вам, мсье Даниэль, я хотел, чтобы он стал поваром, ремесло-то хорошее, но не для слабых легких, какие у него были после болезни. Тогда отец мсье Даниэля лечил моего сына и, надо признать, сотворил истинное чудо. В общем, я побоялся ставить сына к плите в подвальном этаже, где обычно бывают кухни. Ничего хорошего из этого не вышло бы. Я послал его учиться. Нашел хорошее место на обувной фабрике в Лилле. И знаете, что он сотворил? Сделал ребенка дочке владельца фабрики и женился на ней! На дочке самого крупного промышленника в Лилле! Я плакал от радости, мсье Даниэль. Но Господь меня покарал за то, что я радовался горю оскорбленного отца, хотя сам был отцом. Как только мой мальчик попал в богатый дом, он стал меня стыдиться. Я открыл дансинг в Ницце, потратил все сбережения и прогорел. Теперь он не надеется получить от меня наследство, а я не надеюсь, что он придет на мои похороны. Однако простите. Я наскучил вам, огорчил мсье Даниэля. Вон как огонь хорошо разгорелся. И чай еще не остыл.

Ангел медленно направился к двери. Уже взялся за ручку и вдруг спросил:

— Может, мсье Даниэль устал читать и хочет послушать музыку? Здесь есть проигрыватель и хорошие пластинки.

— Спасибо. Послушаю с удовольствием.

Ангел отправился за проигрывателем.

— Три года назад, мсье Даниэль, здесь не было и проигрывателя, не так ли?

— Проигрывателя? Нет, я его не видел.

— Это проигрыватель мсье Вардеса, он уехал месяц назад и оставил его.

— Как? Вардеса? Несчастного сумасшедшего? Он, что же… содержался здесь?

— Да, мсье Даниэль.

Ангел взял коробку с пластинками и открыл перед Даниэлем. Даниэль смотрел на пластинки, не прикасаясь к ним. Филипп Вардес — отец Клод. Он был мужем…

Даниэлем вдруг овладело нестерпимое, мучительное любопытство.

— Вардес, он какой? Старый? Больной?

— Старый? Смотря что мсье Даниэль понимает под старостью. Ему лет пятьдесят, не больше. Больной? Нельзя сказать, что Вардес совсем больной.

— У него бывали минуты просветления?

На сумрачном лице Ангела промелькнула улыбка. Даниэля удивила неуместная насмешливость.

— Бывали, — прозвучал бесстрастный ответ.

— А вы знали Вардеса до болезни?

Ангел вздохнул, словно подавил смешок.

— Я много кого знал, мсье Даниэль. Знал тех, кто теперь богат, знаменит и может из милости подать кусок хлеба, а когда-то приходил ко мне и клянчил: «Ангел! Помоги! Спаси меня! Ангел! Кроме тебя некому…» И Бог весть где бы они сейчас были без моего скудного кошелька. Я видел господина Вардеса, когда все целовали ему руки, почитали королем, видел и здесь, когда его сторожили как дикого зверя, когда все его оставили. Он повторял: «Ангел, ведь я не сумасшедший! Вы знаете это, правда?» Знал и его жен, вторая далеко пошла с тех пор, о которых я вам говорил… Бой-баба, по-другому не скажешь. Я знал и первую мадам Вардес. Тогда поговаривали — прошу прощения, мсье Даниэль, но вы мужчина, вы поймете, — не только поговаривали, клялись, что она близка с отцом мсье Даниэля, но никто не осуждал ее, муж ведь ее бросил.

Даниэлю показалось, что кровь застыла в жилах, потом прихлынула с неистовой силой, и сердце заколотилось.

Он еле выговорил шепотом:

— Я глубоко почитаю мадам Вардес и прошу вас, Ангел, не говорить о ней в таком тоне.

И в ту же секунду с ужасом подумал, что целую неделю каждый день вручал Ангелу письмо с просьбой отправить утренней почтой мадам Вардес.

Ангел смиренно пробормотал:

— Сожалею, если оскорбил…

Наклонился и поправил кочергой дрова в камине. Наклоняться ему было тяжело, он запыхался, подсовывая тонкие прутики под толстые поленья. Между черными волосами и воротником рубашки виднелась шея — темная, красноватая, почти бурая.

Ангел с трудом выпрямился и пошел закрывать фрамугу окна, выходившего в парк. Он ходил бесшумно, легкой пружинистой походкой, неожиданной для такого крупного человека, вот только его башмаки при каждом шаге поскрипывали. Он приблизился к Даниэлю, сидевшему в кресле, и взглянул на полупустую чашку с чаем.

— Унесите, — попросил Даниэль.

Ангел вышел с подносом. Даниэль остался один.

25

В следующие дни Даниэль старательно избегал Ангела. Из головы у него не шли слова управляющего. «Гнусная клевета», — думал Даниэль. Что могло быть общего между человеком вроде его отца и Сильви Вардес? Даже помыслить нельзя об их дружбе. Или как выразился Ангел? Близости?.. Даниэль чувствовал почти физическое отвращение, до дрожи, до зубовного скрежета, стоило ему остаться одному.

Он понял, что наедине с собой сойдет с ума. Разыскал друзей, живших в Каннах, каждое утро уезжал из «Каравеллы» и возвращался поздно ночью. Иногда он замечал Ангела на темной террасе. Казалось, тот ждал возвращения молодого человека. На секунду управляющий появлялся в дверях, тихо отдавал распоряжение слуге, который встречал Даниэля, затем исчезал.

Каникулы подходили к концу. В первое воскресенье после Пасхи Даниэлю пора было возвращаться.

Субботний день Даниэль провел в Каннах. В первый раз в жизни немного выпил, а потом сыграл в рулетку. Возвращался домой поздно, чувствовал себя разбитым и вместе с тем был страшно возбужден. Лег в постель, но заснуть не мог, мучила лихорадка. Он лежал, вытянувшись, заложив руки за голову, в темноте. Неужели возможно, чтобы его отец и Сильви?.. А история с заточением Вардеса?.. Со слов Ангела он догадался: тут что-то нечисто, сумасшедший ли он?

Даниэль попытался справиться с отчаянием.

«Меня это не касается, — уговаривал он себя. — У меня будут собственные страсти, грехи, своя жизнь. Какое мне дело до отца! Хотя нет сомнения, что все это низкие кухонные сплетни, грязь. Отец — урод, старик. Вдобавок, бессовестный циник. Сильви — святая, она не могла снизойти до него. Что же касается Вардеса… Надо разобраться, каковы мои подозрения? В чем конкретно я подозреваю отца? В том, что он насильственно запер Вардеса с согласия Элинор Вардес?..»

Да, такое вполне возможно. Элинор Вардес, по мнению Даниэля, была способна на все. Сейчас она в большой дружбе с его родителями. Часто обедает у них, приглашает их к себе. Они ходят куда-то вместе.

Даниэль встал с постели, уселся на подоконник, надеясь, что свежий ночной ветерок остудит лихорадочный жар.