– Я понял. Ладно, держимся вместе, если чего – дам ствол, – повторил я. – Пошли к людям. А та лестница, что на крышу ведет и в здание, по ней не поднимаются?
– На первом этаже дверь мы завалили, не прорвешься так просто, выше просто заперли.
– И что?
– Оттуда не шли, – покачал он головой. – Слишком сложно для них, я думаю.
– Ну это хрен его знает, – усомнился я. – Я так понял, на них глядя, что один попрет куда-то, а остальные могут просто следом потащиться.
– Не ходили оттуда еще, ни разу.
– Ну… учту, – осталось кивнуть мне.
Если не ходили раньше, то это не значит, что дальше не пойдут. Психи – они не совсем тупые, это не зомби из кино, иногда у них соображалки хватает на многое.
– Ладно, пошли обратно.
В зале оставалась тройка моих, жена Василия, толстый парень, что был с Марио, молодая широкозадая женщина с черными вьющимися волосами, затянутыми в тугой хвост, одетая в униформу горничной, и какой-то незаметный мужик из тех, что отвернись – и забудешь, как выглядел. Мужик, к слову, был вооружен пистолетом, небольшим, в кобуре за поясом светлых чинос.
– Психи здесь, – сказал толстый парень, показав на заваленную дверь. – Слышите?
Я повернулся, куда сказали, – точно, кто-то долбится в груду столов. Сама дверь стеклянная, стекла давно выбиты.
– Пит, давай с Риком на кухню, – показал я направление. – Там тоже дверь, правда, в нее никто не ломится. Контролируй пока. Луис, давай со мной.
Баррикада не шевелится, здоровенная все же, но шум за ней все громче и громче. Сбегаются сюда, похоже. И лица у людей испуганные, напряженные.
Так, что здесь? Ну, держится, да, хотя за ней уже орать начали, как психи своих к обеду призывают. И топот слышен, сбегаются. Что можно сделать? В принципе можно перемотать паракордом ножки столов, и тогда баррикаду вообще ничем не развалишь, но… паракорда жалко. Нам тут не жить, нам тут максимум два часа сидеть, так что смысла нет.
– Бэтмен, как принимаешь? – услышал я голос Марка. – Людей принял, ухожу на Бока-Чика, жди.
– Принимаю чисто, Большая Птица, – придумал я Марку позывной в отместку за сымпровизированного им Бэтмена. – Займу позицию на крыше, буду ждать, вернуться только не забудь.
– Постараюсь как-нибудь.
Верно, на крышу. На крыше нас уже не возьмешь. Там, правда, пекло, как на сковородке сидеть придется, но это мы перетерпим, зато сразу обезопасим LZ – зону высадки и посадки.
Звук винтов вертолета сместился, а затем начал быстро затихать – «Джей Хоук» пошел обратно на базу, увозя первую группу эвакуируемых. Как-то сразу навалилась тишина, только звук прибоя через приоткрытые для вентиляции окна доносится. Потом в ресторанном зале появился Марио.
– А нам что делать?
– Ждать будем следующего рейса, – пожал я плечами. – Думаю, что на крыше. – Я кивнул на баррикаду, шум за которой становился все громче и громче.
– Проклятье. – Марио поморщился. – Такой толпой они там еще ни разу не собирались, мы тихо сидели. Не ворвутся?
Только сейчас обратил внимание, что акцент у него совершенно не американский. Турист или работал здесь?
– Не должны. – Я уже с сомнением оглядел баррикаду. – Но лучше бы нам на крышу подняться. Вода и еда здесь есть?
– А долго сидеть? – напрягся он.
– Недолго. Но всякое случается, сам понимаешь. А если авария? А если ураган? Метеорология побоку вся пошла, нет ее толком.
Правда, как-то завал из столов шевелиться начинает. Или все же его паракордом укрепить? Нет, не надо, пока держит, а на крыше мы и всю систему обороны сократим до двух дверей и очень узкой лестницы. А тут, если прорвутся, то сразу же разбегутся по всему залу. Можно, конечно, у самой баррикады оборону держать, можно даже стрелять сквозь нее, но мне та лестница за спиной покоя не дает, если честно. А как если сообразят все же по другим этажам пройти? Это же единственный маршрут эвакуации для нас. Нет, уходим, по-любому уходим.
– Так, Марио, хватайте еду и воду, сколько унесете за один раз, и сразу поднимайтесь на крышу. Давайте, не ждем ничего!
Стоп, а с самой нижней дверью у лестницы что делать? Ее ведь чем-то завалить надо, замок впечатляющим не выглядел. Впрочем, если запереть только верхнюю… там площадка тесная, толпа все равно скопиться не сможет, негде. Могут попытаться сломать, каким-нибудь пожарным топором, например, но дверь под прицелом… Топором, впрочем, можно и через эту баррикаду пробиться… уже пробиваются.
– Пит, Рик, как обстановка?
– Стучат с той стороны, но дверь держится.
Там дверь все же посолидней выглядела, пусть и далеко не сейфовая. И шкафы, что возле нее сложены, они враспор встали, так что туда действительно не прорвешься.
– Возвращайтесь, будем уходить наверх.
А баррикада у двустворчатых дверей уже буквально «дышала», раскачиваясь и колыхаясь, и вой за ней слышался такой, что было ясно – там целая толпа. Как винно-водочный магазин в горбачевские времена штурмуют, когда «строго по талонам, в обмен на посуду и не больше двух бутылок в одни руки». И толпа эта хочет не выпить, а жрать, причем не откажется перекусить именно нами. Более того, мы у них в качестве основного блюда и запланированы, тут никаких сомнений не возникает.
– Стулья!
А что еще? Больше нечего. Два стула, спинками под мышку, и с ними бегом к выходу на крышу. Сначала на пожарную лестницу, затем… а затем я услышал топот, доносящийся снизу. Топот, тяжелое дыхание и идиотское повизгивание, которое издают психи до того, как разораться. Увидят или почуют добычу – тогда уже и заорут.
– Твою мать! – Это я уже от всей души сказал, на родном. – Вася, давай быстрее наверх со всем имуществом, подгоняй людей, – заорал я в ресторанный зал.
Василий, груженный целой кучей всего, сваленного в картонную коробку, которую он держал у груди, стоял ближе всех ко мне. Перехватив мой взгляд, сам явно испугался – у меня, подозреваю, морда была такая, что мои эмоции никаких сомнений не вызывали.
А как еще? Все спасаемые пока в ресторане, мы с Луисом тут стулья держим, а то, что снизу ломятся психи – уже ни у кого никаких сомнений. «Никогда не ходили», блин, «тупые». Ага. А теперь вот взяли и пошли, что им не пойти?
– Луис, бросай все, держим лестницу! Пит, Рик, оба на лестницу! – Это уже в рацию. – Луис, гранаты к бою!
Просто вниз – и отклониться, не достанет нас своими осколками. Не знаю, как подействует на психов, они же боли не чувствуют, и живучесть у них какая-то противоестественная, но раны их все равно убивают.
Из подсумка в ладонь вывалился увесистый цилиндр немецкой «DM51». Машинально проверил, как закручена осколочная «рубашка» на гранате, затем, зажав рычаг предохранителя, с тихим щелчком выдернул чеку. Луис, стоящий рядом, проделал все то же самое.