Сидел на попе ровно и для того, чтобы не заклевать носом, что было бы для солидных отцов города прямым оскорблением, вспоминал, как ночью, решившись, все же пришел в спальню на цыпочках, ожидая «семейного» скандала.
Но никто меня не ждал там со скалкой в руках. Ленка уже спала, раскидав свои золотые волосы по шелковым подушкам, укрытая тонким одеялом, не скрывавшим ее форм.
Посмотрел от двери, как выглядит моя любовница в лунном свете, и остался этой картиной покорен до глубины души. Как же все-таки она красива! При такой любовнице я смирюсь даже с королевой-уродиной. Впрочем, не буду зарекаться, все равно брак для меня — дело политическое, все остальное — суета.
Стараясь не шуметь, разделся, умылся. Собрался тихой сапой просочиться на кровать. Но был в этом процессе изловлен тигрицей из засады и зверски изнасилован с применением всех технических приемов секса двадцать первого века. Сам научил!
Как она хороша была, особо в роли наездницы-амазонки!
— Ну как вам, сир? — Довольная собой женщина томно потянулась совершенным телом, позволяя мне любоваться его изгибами.
— Я тебе еще утром сказал, что ты — лучшая. Зачем не поверила?
— Мне нужно было проверить: так ли это или мне просто льстят, отставляя меня же в сторону, — показала она ровные зубки, блеснувшие белизной в лунном свете.
Ленка по моему примеру стала использовать толченный в пудру мел для чистки зубов.
— И как, проверила?
— Проверила. Вы не льстите мне, сир. Вы любите меня в полную силу.
— Это хорошо, что ты успокоилась, потому что я завтра уезжаю, а ты останешься здесь.
— Уезжаешь? Опять с шевальер?!
— Нет, она остается здесь, и прошу тебя не выяснять с ней отношений. Шевальер — это политика, а с тобой — любовь.
Девушка растаяла, как шоколадка на солнышке.
— У меня есть старые обязательства перед моим бывшим пажом, который получил серьезные увечья на службе мне. Надо его проведать и присмотреть, все ли там хорошо с медициной… И прекрати меня ревновать. Я принадлежу не тебе, а стране.
— Я просто боюсь вас потерять, сир.
— В постели зови меня Франсуа. Успокойся, ты меня не потеряешь, и за меня тебе ни с кем не нужно сражаться.
— Хорошо, Франсуа… сир.
— А теперь, Ленка, давай обнимемся и заснем. Мне нужно отдохнуть, а спать осталось всего ничего…
Кто-то резко толкнул меня в спину через мантию. Микал! Вот уж если кто товарищ Кайфоломов, так это он.
— Не спите, сир, — шепнул мне валет.
— О чем они говорят? — шепнул я в ответ, не поворачивая головы.
— Все о том же: как хорошо заживет Байонна при вас, сир.
Ничего не имею против хорошей жизни в Байонне. Только за. Чем лучше живет город Байонна, тем больше у меня годовой налог с него. Впрочем, все правители хотят, чтобы их подданные жили счастливо и зажиточно, только не у всех это получается. Даже у тех, кто из казны не ворует.
Дьявол всегда в деталях. Этой деталью стало то, что Бхутто по моему наущению в тексте присяги города мне в лице его полномочных представителей поменял всего одну букву. «Z» на «V». И вместо сюзеренитета стал суверенитет. И я для города уже не сюзерен, а целый суверен.
А все остальное, как отцы города и хотели. Посему они присягу дружно по очереди прочитали и подмахнули. Заявив перед этим:
— Если вы, дон Франциск, признаете наши древние права и вольности, то и мы признаем вас нашим сувереном, а если нет, так нет.
Они даже не заметили подмены одной буковки. Хотя в прежние времена из-за одной всего буковки единая христианская церковь раскололась.
В ответ я торжественно пообещал уважать и соблюдать древние фуэрос города Байонны и не включать его ни в какие административные и феодальные образования, кроме виконтства Беарн, как отдельное сенешальство. Без каких-либо властных посредников между мной и городом.
Тогда они по очереди прочитали текст присяги на верность, фактически вассального фуа, и также по очереди эту бумагу подписали и приложили большую печать города. А ниже нее оттиснули свои личные печати.
И что осталось у Паука по отношению к Байонне? Только послевкусие владения городом по праву завоевания. Никаких документальных свидетельств.
А кто отвоевал Байонну от англичан полвека назад в Длинной войне?
Граф де Фуа. Мой предок.
А был ли документ о том, что граф де Фуа передал этот завоеванный им город руа франков?
Нет, такого документа никогда не существовало. Город был передан в рабочем порядке, без описи и акта приема-передачи.
Было хотя бы прошение отцов города о взятии его под покровительство короны франков?
И такого документа никогда не составлялось. А вот прошение о взятии города под мое покровительство лежит у меня на столе по левую руку. С большой печатью города и личными печатями капталя, консулов и рехидоров.
И присяга города мне, красивому, там же лежит. Как СУВЕРЕНУ.
Вы думаете, отцы города такие тупые дураки, что разницы не заметили? Три «ха-ха». Просто они перед этим прочитали хартию, где изложены мои пожалования городу Байонне, которые я обговаривал с легистом, а легист обговаривал с кем надо из реальных, а не выборных отцов города. Эти выборные только свою роль отыгрывают, на торжественной части саммита в верхах.
Четыре грамоты город Байонна получил от суверенного виконта Беарнского в ранге владетельного князя, не имеющего над собой сеньоров. Божьей милостью меня…
Право на три ярмарки в году.
Право на свободу торговли и ремесел.
Право городу выступать со своей округой, как отдельному сенешальству виконтства Беарн с уголовным и хозяйственными судами, а также военным командованием городского ополчения под знаменами города и виконтства Беарн. Это право выкуплено у меня за восемь тысяч золотых флоринов. На вечные времена.
Право города быть самому себе сеньором и самостоятельно устанавливать и собирать все налоги, сборы и пошлины. Я теперь городу уже не сеньор, хоть и не декоративный сюзерен, но суверен — высшая власть, источник права и место высшей апелляции. Но сеньор теперь город сам себе. Это право выкуплено у меня за двенадцать тысяч золотых флоринов. На вечные времена.
Итого я разбогател на двадцать тысяч флоринов.
Есть от чего расправить плечи. Гигантская сумма.
Помнится мне из будущего: кастильские евреи, чтобы их не изгоняли из страны, собрали Изабелле с Фердинандом взятку в тридцать тысяч золотых. Это когда шла речь о том, что можно потерять вообще все, в том числе и жизнь. И они бы взяли эти деньги, если бы не Торквемада, который швырнул в них распятием и кричал на королевскую чету, что Иуда продал Христа за тридцать сребреников, а они собираются продать Спасителя за тридцать тысяч…