Дай-то бог нашему теляти да волка съесть.
Усмотрел за дальним концом стола всем довольного и веселого легиста. Имеет право человек гулять на всю катушку — хорошую работу сделал. Может, стоило бы его из благодарности в кабальеро посвятить, создав таким образом в своем королевстве дворянство мантии в противовес дворянству шпаги, но… Хотел бы он — сам бы давно дворянином стал, с его-то знаниями и умениями человека Ренессанса и способностью без мыла в любую дыру влезть.
Допил вино из кубка. Покрутил в руках. Очень хороший кубок — музейная вещь! Приятной вместимости на треть литра, из толстого золота, украшенный по кругу дюжиной крупных сапфиров, слоновой костью и чеканкой. Восточная работа, кропотливая, как бы ни индийская. Первые капитаны наваррского флота, каперы-мурманы мне этот кубок преподнесли — от души, за красивые глазки. Но на самом деле — за корсарские патенты, как аванс будущей добычи, за предупреждение об англичанах на их острове в океане и за Северный морской путь на Русь. За все скопом. Где сами такую красоту взяли — один бог свидетель.
Собственноручно налил в этот кубок понравившегося мне сорта выдержанного красного вина.
Подозвал лакея и приказал отнести этот кубок на подносе легисту Франческо делла Капулетти, с его — лакея, поклоном и моей благодарностью. А кубок — итальянцу в дар. Вроде и тут существует такая традиция опричь обносить особо отличившихся подданных.
Если легист и остальные города ко мне вот так приведет на юридической веревочке, то я его вообще озолочу. Потому как лучшая победа бывает только в сражении, которое не состоялось.
Пьянка вчера откровенно удалась. Настолько, что утром я мучительно размышлял над тем, что первым делом прогрессор-попаданец должен не пушки лить и корабли строить, а научить местных капусту солить, потому как капустный рассол — самое лучшее средство от утреннего похмелья. Куда там патентованным альказельцерам…
От безвыходности — пива нет, а посылать за ним к мурманам далеко и долго, приказал принести выдержанного сидра. Если не поможет, залакируем старым вином. Градус же можно вроде только повышать… не? Главное, при этом в запой не впасть, что при оставленных бароном винных подвалах — как не фиг делать. Лучше всего вообще не похмеляться, не приучать организм к допингу. Он, зараза такая, с ходу просекает фишку и потом уже нагло требует, мучительно надавливая на мозги — лечи меня, мол, а то худо будет тебе же. А посему ограничился я сидром и бочонком холодной воды, как внешнего сосудорасширяющего — голову в воду несколько раз. И пошел выколачивать вчерашний хмель из организма на площадку воинских упражнений. С потом все вылезет, как и не было. Проверено на отвалах в экспедиционных раскопах.
Не скажу, что меч в моей руке сидел уже как родной, но я, по мнению Гырмы, стал по суровым меркам ордена Святого Антония средним бойцом. Это если с железкой и в юшмане с шишаком. А с деревяшкой все получалось у меня намного лучше, хотя она и была тяжелее почти вдвое. Даже сержанта уже удавалось прищучить без впадения в транс берсерка.
И еще я научился классно кидать любые заточки, от даги до крестьянского серпа и кованого гвоздя. Из любого положения. С любой руки. В любую цель. Руки под это мне тоже амхарцы заточили, как правильно. Сами они в этом просто цирковые мастера.
Я очень серьезно подошел к воинским упражнениям, отдавая им каждое утро до завтрака, прекрасно понимая, что случись где со мной самое ужасное, я и там смогу за себя постоять в честном бою, а в нечестном всегда побеждает тот, кто первый ударит не ожидающего удара. Таких тут не уважают. Не рыцарское поведение. Поэтому плоские метательные ножи, откованные специально для меня и «доведенные напильником» до идеального баланса, я прячу от всех в специальных кармашках внутри голенищ сапог. Они же и дополнительная защита ноги.
Не важно, что ты думаешь, чем дышишь и кто ты есть на самом деле. Важно то, как ты выглядишь в глазах окружающих. Репутация, мать ее, тут всем рулит. И обычай.
Хотя я вот вчера нарушил все правила и обычаи, посадив горожан за свой стол, чем поднял их чувство собственной значимости на небывалую высоту. Вот знал бы заранее, что они от этого так потащатся, что удавы по щебенке, — слупил бы с них еще тысяч пять флоринов за такую честь. И думаю, что получил бы. Не из их кармана, конечно, но за счет городского бюджета.
Вроде как по местным понятиям я вчера накосячил и слегка умалил величие короны, и кое-кто из ближников нос воротит, хотя и не решается выказать мне свое недовольство. За них это сделал шут по прямой своей обязанности — держать меня в курсе всего, что происходит при дворе. Но выразил при этом свое особое мнение, что разнесут молву про этот случай городские бахвалы по всей Гаскони, и другие горожане будут ко мне благосклоннее.
— Разве зазорно одному сеньору сидеть за столом с другим сеньором? — задал я вопрос.
— Хмм… — покрутил головой шут, звеня золотыми колокольчиками. — С такой стороны никто этот вопрос не рассматривал, что вся городская верхушка Байонны — коллективный сеньор отныне. Это очень хороший аргумент, куманек, потому как тебе тешить спесь аристократии — самое последнее дело, она у них безгранична и объема не имеет. А самое главное — не имеет никакой для нас практической ценности, хотя на этом можно и удачно сыграть, когда понадобится. На то она и политика, в которой нет совсем никчемных людей. Всех людей можно использовать, главное — знать: кого, где и как. В трех последних словах — все искусство правителя.
Мудрый у меня шут, не хуже Макиавелли. Поэт, но циник, каких этот свет, наверное, еще и не видывал. Удивляюсь, как это может совмещаться в одном человеке?
— Что у тебя там с печатным станком, мессир? Продвигается дело?
— Первый рассыпной шрифт златокузнец уже получил. И не мягкий, свинцовый, который мнется за один оттиск, а какой-то сплав выдумал. А после того как привлекли к работе мастера по прессам, на малой модели испробовали, и вроде как все нормально проходит. Сейчас он большой винт вырезает для основного станка. А на маленьком, опытовом, можно из плотной бумаги игральные карты штамповать — нарядные, двусторонние, с одинаковой рубашкой. Покрывать их лаком и продавать по портовым городам. Очень хорошая прибыль будет по сравнению с рисованными картами, если по одной цене отдавать.
— Слышь, поэт, ты мне только всю типографию на фабрикацию игральных карт не переведи. Мне Азбука нужна в первую очередь. Басконская Азбука. А прибыль с игральных карт — это хорошо, но так как типография моя, то мне вся прибыль и пойдет.
— Куманек, это… — Шут даже не нашелся, что возразить мне.
От возмущения и обиды он чуть не задохнулся.
— … будет так, как я сказал, — договорил я за него. — А то развели, понимаешь, тут самодеятельность… Я разрешения на такое дело тебе не давал.
— Но я хотел сделать тебе сюрприз! — Шут с виноватой миной вжал голову в плечи и состроил умильную рожу.