Я подбочениваюсь.

— Нет. Я вступила в Сестричество, чтобы защитить тебя и Тэсс, потому что вам угрожала Елена. И ты это знаешь.

— Очень плохо, — вздыхает Маура. — Я-то впечатлилась! У моей старшей сестры интрижка с садовником! Прямо как в одном из моих романов. Так у вас ничего не было? Никаких поцелуев украдкой в недостроенной беседке?

— Нет. То есть да. То есть все не так, как ты подумала, — пытаюсь объяснить я, раскрасневшись и разволновавшись. — Он меня не бросал. Он вообще не такой.

— Бросил-бросил. Ах ты бедняжка! — Маура смотрит на мое отражение в зеркале. Тэсс тоже смотрит на меня, в ее серых глазах сочувствие. — Такое ужасное потрясение… Вначале он предал собственную мать, а потом бросил тебя. Он всегда был честолюбив, правда же? Помню его в воскресной школе, эдакий Мистер Всезнайка.

— Маура! — упрекает ее Тэсс. — Ты что, не видишь, что она не хочет об этом говорить? Хватит ее шпынять!

— Я не шпыняю, а утешаю. Возможно, я просто не очень умею утешать. — Маура тоже опускается на колени и вытягивает из одного из своих чемоданов переливающееся золотое платье. Она поднимает на меня очи, ее лицо становится грустным и каким-то уязвимым. — Я знаю, каково это, когда играют твоими чувствами. Ты можешь довериться мне, Кейт.

— У нас с Финном все было иначе, — протестую я, — не как у тебя с Еленой.

Она поднимается, и маска сползает с ее лица.

— Конечно, нет. Уверена, он питал к тебе глубокие чувства — пока не променял тебя на брата Ишиду. Зато теперь мы наконец-то знаем, почему ты не вышла за Пола. Тэсс, расстегни мне платье, можешь? — И Маура поворачивается к нам спиной.

Проклятие! Я ляпнула что-то не то. Почему я всегда умудряюсь говорить Мауре неверные слова?

Тэсс услужливо принимается за длинный ряд пуговок на зеленом платье Мауры, а я, закрыв глаза, молюсь о терпении.

— Я не была влюблена в Пола. Не ты ли когда-то говорила мне, что я должна выйти только за того, кто заставит мое сердце учащенно биться?

Маура ловит мой взгляд в зеркале.

— Я бы не стала беспокоиться о Поле. Он, конечно, был удивлен, но уже оправился и кажется вполне довольным жизнью.

— Рада это слышать, — сухо говорю я. — Значит, он возвращается в Нью-Лондон?

— Да. — Голос Мауры звучит приглушенно, потому что Тэсс как раз стаскивает платье ей через голову. — Будет работать в архитектурной конторе мистера Джонса. Он сказал, что в Чатэме его теперь ничто не держит.

Не надо бы мне задавать вопросов, тем более что Мауре очень уж этого хочется, но я не могу сдержать неуемное любопытство и все-таки спрашиваю:

— Внизу ты сказала… подразумевала… Пол приходил вас навещать? То есть тебя?

— Тебя это так шокирует! — смеется Маура. — Ты ведь знаешь, что я очаровательна.

— Да, знаю.

Она действительно красивее меня, общительнее и умнее. Ей, как и Полу, нравятся большие города, и ей хочется приключений. Мне часто казалось, что из них получилась бы хорошая пара, но я все равно очень удивлена.

— Просто когда мы с ним виделись в последний раз, он звал меня замуж, а когда я в последний раз видела тебя…

— Когда ты в последний раз видела меня, я была дурочкой. Мои чувства к Елене — всего лишь минутная увлеченность учителем. Мне было одиноко, а она льстила мне, чтобы я могла почувствовать собственную важность. Ну а я оказалась достаточно глупа и вообразила невесть что. Все это уже в прошлом. — Маура говорит отрывисто и зло, поэтому ей трудно верить.

— Значит, теперь у тебя чувства к Полу.

Я смотрю на сестру. Нимало не смущаясь, она стоит у зеркала в корсете цвета слоновой кости и нижних юбках, ее рыжие волосы ниспадают на спину, и меня вдруг посещает странное чувство, будто я вижу перед собой незнакомку. Да знаю ли я ее вообще?

— Ты говорила, что, когда я встречу подходящего мужчину, мое отношение к замужеству изменится. Возможно, это уже случилось. А Пол страдал, когда ты уехала. Ты даже с ним не попрощалась, не то что ответа на его предложение не дала. Он не заслужил такого отношения.

Не заслужил, конечно, я этого не отрицаю, но…

— Он говорил с тобой об этом?

Мне ужасно неловко от этой мысли. Пол всегда был моим другом. А Маура была нашей тенью, помехой, вредной младшей сестренкой, от которой невозможно избавиться.

Маура кивает.

— Ему нужны были ответы. Конечно, я не могла сказать ему правды о Сестричестве, и мне пришлось намекнуть, что все дело в Финне Беластре. Боюсь, в такой версии ты выглядела довольно ничтожно.

Тэсс помогает Мауре натянуть золотое платье.

— Уверена, что у Кейт были причины.

— А у Кейт всегда есть причины. Но, так как она предпочитает ими не делиться, нам остается лишь делать предположения, — беззаботно говорит Маура, оправляя платье на бедрах. — В любом случае, Пол собирается прийти посмотреть, как мы тут устроились. Может, я смогу уговорить его прогуляться со мной по магазинам. Тэсс, ты тоже можешь пойти с нами. Я бы и тебя пригласила, Кейт, но боюсь, это будет неловко.

— Конечно, не хочу мешать твоему удовольствию, — соглашаюсь я.

— Ты очень добра. Не могу дождаться, когда получится как следует посмотреть город. Благодарение Господу за Бренну Эллиот с ее новым пророчеством, а то я уже боялась, что всю оставшуюся жизнь придется прозябать в Чатэме! — вздыхает Маура.

— Дома совсем неплохо, — говорит Тэсс, завязывая на талии Мауры широкий бархатный кушак.

— Ой, ну ты же понимаешь, что я имею в виду. Все изменилось. Елена говорит, что теперь тебе не так уж обязательно находиться в монастыре, Кейт. Любая из нас может оказаться ведьмой из пророчества.

— Не надо, Маура. — Тэсс уже на грани слез. — Перестань затевать ссору. Мы и так скоро узнаем, кто из нас прорицательница, но сейчас главное, что мы опять все вместе. Разве ты не рада?

Маура с опаской смотрит на меня, словно от нее убудет, если она признается, что скучала по мне.

— Прости. Я должна перед тобой извиниться.

Я глубоко вздыхаю.

— И я тоже, Маура. Мы должны были вместе решать, кому из нас ехать в монастырь, а кому оставаться дома. Вы обе достаточно взрослые для того, чтоб сказать, что с вами происходит. Вы и говорили, да только я не слушала. Я… я иногда вообще не расположена слушать.

— Иногда! — глумливо произносит Маура, поднимая взор к потолку, по которому мечутся тени.

— Маура! — рявкает Тэсс.

Я протягиваю Мауре руку. Она бесконечно долгую секунду смотрит на меня, а потом принимает ее.

— Ладно, — говорит она, — я тоже по тебе скучала.

7

На следующий день во время послеобеденного чая Тэсс берет тарелку с тыквенными лепешками и предлагает: