— Он всё ещё один из нас, малыш. До сих пор и навсегда.
Че кивнул, соглашаясь с команданте. Сайгону показалось, что в глазах его блеснули слёзы. И тут же, словно смутившись своей слабости, растаман спросил:
— Вода у кого-нибудь есть?
Выяснилось, что у них одна фляга на всех. Когда началась заварушка на станции, как-то не до того было.
— Негусто. Ирония судьбы: там, куда мы идём, воды хоть залейся. А пить нельзя…
* * *
Долго шли молча, до звона в ушах вслушиваясь в тишину.
Вода, вода, вода… Где её взять? Во рту сухо. С продуктами тоже напряг. Нет продуктов. Кое-кто перекусил на Крещатике, а Сайгону и жабьей косточки не обломилось. Ещё немного — и он продаст душу за кожуру «банана». Только некому тут покупать Сайгонову душу…
Здесь, похоже, вообще никого нет.
Даже крысы куда-то подевались. И мокриц нет, хотя стены влажные. Если совсем замучит жажда, их можно облизывать. Не мокриц, конечно, а стены.
Из туннеля от Арсенальной тянуло холодом. А с Крещатика — жаркой духотой. Горячий, насыщенный парами воздух смешивается с холодным, потому и конденсат на стенах. Всё просто…
Сайгон вдруг вспомнил, что ему давно не мерещилось небо над головой. Давно? Всего-то несколько дней прошло с тех пор, как он покинул Святошин, а кажется — вечность.
Сайгон первым заговорил:
— Фидель, я хотел спросить… Что случилось на Крещатике? Почему тот папуас так возбудился, увидев тебя?
Команданте на ходу пожал плечами, что было не очень-то просто сделать, учитывая, что в плечи ему впивались лямки рюкзака:
— Знаешь, малыш, Христа тоже плохо приняли в своё время. Всегда приходится чем-то жертвовать: своей жизнью, чужой… совестью и моралью… Добро из зла, помнишь? А уж материала у нас с избытком. Да и мало ли что бормотал тот полоумный…
И то верно. Сайгон уже забыл, что именно сказал папуас перед смертью. Кажется, он произнёс лишь одно слово… Точно! И слово это «пулемёты». Интересно, что он имел в виду? И при чём здесь Фидель?
— Я ещё спрошу, можно?
— Валяй, малыш, не стесняйся.
— Нам ведь просто повезло, что у коммунаров целый мешок жетонов оказался. А если б нет, как бы тогда патроны добывали?
Фидель подмигнул святошинцу:
— Да просто повезло папуасам, что тут скажешь. В рубашках родились.
Помимо воли Сайгон улыбнулся, вспомнив обнажённые тела аборигенов Крещатика. В рубашке, значит. Ну-ну. Фидель и Че вели себя так, будто ничего из ряда вон не случилось: подумаешь, мы кого-то убили и грохнули кого-то из нас. Сайгона бесило такое отношение. Ему вновь захотелось разобраться с Фиделем — благо тому в помощь нынче один лишь Че. Хорошо бы от души наподдать команданте, а затем вытрясти из него историю губной гармошки. Хотя, конечно, не в инструменте дело. Просто надо выпустить пар. Слишком много напряжения, адреналин зашкаливает. И жрать хочется, и в горле пересохло. В общем, всё к одному…
— Здравствуй, папа! — Прямо в луче света впереди стоял Андрюшка, жмурился и прикрывал лицо ладонью.
Сайгон кинулся к нему, упал на колени, обнял:
— Ты как здесь очутился?! Ты цел?! Всё в порядке?! Как мама?! Мама где?! Ты почему здесь?!
Он вертел сына, осматривал, всё ли хорошо, нет ли ран, с тревогой заглядывал в голубые смеющиеся глаза, ерошил светлые волосы.
— Папа, нам нужна твоя помощь.
— Помощь? Что случилось?!
— Очень нужно. Идём. Быстрей! — Андрюшка потащил Сайгона за собой в темноту.
— Я скоро вернусь! — не оглядываясь, крикнул спасателям Сайгон. — Я скоро!..
А вокруг всё заволокло дымом. Першило в горле, Сайгон закашлялся, ладошка сына вдруг выскользнула. И тут же рядом что-то взорвалось, фермера отбросило ударной волной. Он упал, но тут же вскочил и принялся звать Андрюшку.
Нет ответа.
Всё в дыму…
Отчаяние охватило Сайгона. Он должен найти сына, должен!
Прямо на него вдруг выскочил обнажённый по пояс казак. В одной руке он держал окровавленный топор, второй зажимал рану в боку. Увернувшись от удара, Сайгон обнял казака и несколько раз воткнул в его тело нож — чтобы наверняка, хотя хватило бы и одного удара. Понадобилось несколько секунд, чтобы разжать пальцы мертвеца и завладеть топором. И сразу — швырнуть трофейное оружие в здоровенного бандита в кожаной куртке, что вынырнул из дыма.
Напевая что-то о широкой тундре и молодом пареньке, урка приближался к Сайгону развинченной походкой. Заточка порхала меж пальцев в нарисованных перстнях. Ближний бой с таким бойцом — гарантированная смерть. Ещё пару шагов, выпад — и тонкое остриё проткнёт сердце фермера.
Ну уж нет, не в этой жизни!
Топор рассёк бедро бандита чуть выше колена. Если хорошо подлатать, товарищ с Вокзальной, со временем опять научишься ходить. И завязывай с этой травмоопасной работой!
Добивать урку Сайгон не стал. Сын. Найти сына — это сейчас самое главное!
— Андрюша, ты где?! Сынок, отзовись!!!
И вдруг…
…Сначала Сайгон даже не понял, что случилось. Ведь боли не было, просто лицо вдруг стало мокрым. Нашёл время плакать, да? А место для того, чтобы распустить нюни, самое подходящее?
Вот только слёзы оказались ни при чём. Сайгон провёл ладонью по лицу и… порезался. Под левым глазом торчало что-то острое! Взять кончиками пальцев, аккуратно потянуть… Он уставился на кусок лезвия для безопасной бритвы. Тонкая, заточенная пластина. Откуда она взялась под глазом? Чуть выше бы — и всё, прицеливаясь, не надо больше щуриться…
Бандит с топором в ноге, его работа. Боевое искусство Вокзальной — таскать во рту пару-тройку лезвий марки «Ленинград» и по мере необходимости плевать ими в противника. Причём довольно метко плевать. Сайгону просто повезло: прицел у врага сбился от боли, а не то…
От следующего лезвия он уклонился чудом.
Впереди, за спиной бандита, в дыму мелькнуло лицо Андрюшки.
С рёвом Сайгон протаранил бандюгу, сшиб его и яростно замолотил кулаками по роже. Не хватало только, чтобы тот отчебучил ещё что-нибудь в спину святошинцу.
Всё. Готов.
А теперь, Серёженька, поднимись, возьми топор, ты добыл его в честном бою, и топай за сыном. Мальчик испуган, растерян, и потому беспорядочно мечется в дыму, в котором бродят убийцы.
— Андрюшка! Андрей!!!
Сайгон поскользнулся. Алая лужа под ногой. Липкая, чёрт, и слишком большая. Значит, где-то рядом тело, не зацепиться бы, не упасть…
Крики, мольбы о снисхождении, плач. Отрывистый приказ — мгновение тишины — и сразу грохот выстрелов.
Что здесь происходит?! Массовые расстрелы? И где это — здесь? И почему здесь Андрюшка? Ну же, хотя бы один ответ получить! Что происходит?! Ответь, Серега!