Незнакомец встал и сделал четыре шага к двери.
— Идёшь? — спокойно спросил он, не обращая внимания, что их слышат. — Ну что ж, пожалеешь!
Дверь со вздохом захлопнулась. Виктор остался сидеть. Он понимал, что на него смотрят, но в такой темноте вряд ли что можно было разглядеть.
В эту четвёртую военную зиму предприятие братьев Броннен процветало. Неожиданная экскурсия в Каринхалль словно дала ему новый толчок. Им теперь покровительствовал второй человек рейха. Они жили в обманчивой иллюзии безопасности.
— А это и в самом деле подлинник? — спросил Георг, когда они вернулись в лавку и закрыли дверь.
— Не больше, чем все мои Отто Диксы.
— Как мудро с твоей стороны — не портить Герингу настроение. Мы же не хотели бы видеть слёзы рейхсмаршала.
— Довольный клиент платит лучше недовольного, — заметил Виктор. — Но фальсификатор неплохо поработал. Доказать ничего нельзя, разве что изобретут какой-нибудь способ химического анализа красок. Интересно, кто за этим стоит?
— А почему бы нам не предложить рейхсмаршалу какую-нибудь старинную работу? — спросил Георг. — Теперь мы с ним знакомы. Неизвестный Рембрандт? Или Дюрер? Или Кранах… тебе не показалось, что у него слабость к Кранаху?
Георг явно резвился. Он выглядел как мальчик в магазине игрушек.
— Подделка современных мастеров имеет то преимущество, что можно работать обычными красками. Зашёл в любой магазин и купил. А геринговского Вермеера раньше или позже выведут на чистую воду.
— А если бы ты работал под Вермеера?
Виктор задумался.
— Я бы дублировал полотно, — наконец сказал он. — Наклеил новый холст на старый, того периода… холст какого-нибудь малоизвестного художника, такое можно купить недорого. Достал бы старую кожу, окантовал, чтобы скрыть швы… знаешь, старинным способом, клеем и бычьим волосом. Покупатель переворачивает картину — и видит холст семнадцатого века, а на лицевой стороне — подделка.
— И как её состарить?
— Несколько быстросохнущих лаков, — сказал Виктор после короткого размышления, — одновременно, хотя по-разному в разных частях полотна. Кракелюры будут точно такие, как на старом полотне. Далее… должны быть следы плесени, вернее, не самой плесени, а тщательной реставрации поражённых плесенью участков.
Георг свистнул:
— Пора запускать в производство.
— Слишком рискованно. Рембрандт или Вермеер — это целое состояние. Там будет совсем другая экспертиза… нет, я не стану этим заниматься.
Вскоре после посещения Каринхалля произошло ещё одно событие. Задним умом Виктор и Георг поняли, что это — предупреждение на будущее. В кафе к ним подошли двое в штатском и представились сотрудниками отдела по борьбе с мошенничеством государственной уголовной полиции. Старший, по имени Крюгер, успокаивающе поднял руку.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Мы слышали о вашем мастерстве и хотели бы получить помощь в деле государственной важности.
Виктору и Георгу, зашедшим пообедать, даже в голову не пришло что-то заподозрить. Странно они жили в то время.
Крюгер открыл портфель и достал пачку паспортов:
— Короче говоря, что вы об этом скажете?..
— Мы нашли паспорта у одного скупщика краденого на прошлой неделе, — вставил его молодой напарник. — Но парень молчит об их происхождении, несмотря на… как бы выразиться… несмотря на определённое давление. Возьмите их с собой и посмотрите в спокойной обстановке. Встретимся через пару дней.
Паспорта были швейцарские. Они тщательно осмотрели их — если это и была подделка, то мастерская.
— Что скажешь?
— Мне бы вообще не хотелось ничего говорить.
В один из паспортов был вложен конверт со сколотыми булавкой четырьмя десятифунтовыми ассигнациями. Виктор не мог понять, попали они туда по ошибке или полиция хотела, чтобы они проверили заодно и деньги.
— Многие хотят удрать, — сказал он. — Единственный способ — проездные документы нейтральной страны.
— Но это же не обязательно люди вроде Рейхарта.
— И что всё это значит?
— Войну мы скоро проиграем, что бы там ни восклицал Геббельс по радио. И русские нацистских шишек не помилуют. Могу держать пари, что те уже планируют побег. Если эти документы и подделаны, то подделаны мастерски, здесь не один человек потрудился. Меня не удивляет, что они хотят проверить их именно на нас.
— И что мы будем делать?
— Ровным счётом ничего. Даже смотреть не будем. Вернём назад и доложим, что не можем сказать ничего определённого. Незачем нам в это вляпываться.
— Откуда они про нас слышали?
— Янсен? Его «высокопоставленный коллега»? Геринг? Берлин не так велик, как кажется.
Виктор помахал конвертом с деньгами: — А это?
— Скорее всего, фальшивые. Они хотят, чтобы мы высказались по этому поводу.
Насколько Георг прав, они так и не узнали, хотя ближайшие события подтвердили его правоту. Вся эта история каким-то образом входила в цепь невероятных событий, которые и составляли суть их жизни в последнее годы.
Через два дня в том же кафе они вернули Крюгеру его напарнику паспорта. Услышав их ничего не говорящий ответ, те не обрадовались и не огорчились.
— А деньги вы принесли? — спросил молодой, не отрываясь от газеты, — он, по-видимому, углубился в решение шахматной задачи.
— Они так и лежат в конверте, — сказал Виктор. — Зарубежная валюта — это не наша область.
— Есть подозрение, что деньги фальшивые.
— Если я правильно понимаю, мы в состоянии войны с Британией, — сказал Виктор. — Почему это нас должно волновать?
— У нас есть отдел В-2… они попросили меня приложить эти деньги. То есть центр но борьбе с фальшивомонетничеством, на Принц Альбрехтштрассе, — пояснил полицейский. — Они занимаются и фальсификацией лотерейных билетов, произведений искусства, подписей, марок….
Георга, казалось, нисколько не взволновал намёк. Он застегнул плащ и направился к дверям.
— Вы должны поискать помощь где-то ещё, — сказал он. — Это совсем не наша область.
В марте произошло событие, заставившее их забыть свои проблемы: Мориц, по официальным сводкам, пропал без вести. Если не считать нескольких писем, пришедших с полевой почтой, они ничего не слышали о нём с тех пор, как он ушёл на фронт. Печальную весть принесла Сандра Ковальски — она виделась с матерью Морица. пожилой белошвейкой из Панкова. Она только что получила извещение из управления армии.
Почти год Георгу удавалось как-то мириться с фактом, о его возлюбленный на фронте и ничего не даёт о себе знать с тех пор, как их высадили в Севастополе и он участвовал в сражении, которое, если верить пропаганде, наши доблестные войска выиграли, но в то же время в чём-то и проиграли. После этого бои переместились на северо-запад. В январе Кавказскую армию перебросили на Сталинградский фронт для поддержки несущей тяжёлые потери шестой армии генерала Паулюса. Но репродукторы передавали из Сталинграда совершенно иную информацию, чем Би-би-си: Виктор и Георг регулярно слушали коротковолновый приёмник у себя в подвале. И где-то там, в заледенелой сталинградской степи, пропал без вести Мориц.