— Тогда почитай о том, как начались его странствия, — предложила Нелл. Она посоветовала ему открыть главу девятую Деяний святых апостолов. Прежде чем приступить к чтению, Энди на всякий случай быстро просмотрел текст.
— В чем дело? Ты мне не доверяешь? — поддела его Нелл.
Пока сестры прикалывали работу к подушке, закрепляли петли, скручивали и переплетали нити, Энди прочел большую часть девятой, тринадцатую и четырнадцатую главы.
Во время чтения в голову Энди пришла странная мысль. Глава четырнадцатая рассказывала о том, как жители Иконии хотели побить Павла и Варнаву камнями, но их замыслы были раскрыты и апостолам удалось бежать. Энди подумал, что бы сделали с ним жители Эденфорда, если бы узнали, зачем он здесь.
После ленча и дневного сна Энди почувствовал, что у него достаточно сил для прогулки. Нелл не хотела отпускать его одного. Сопровождать юношу вызвался Кристофер Мэтьюз. Перед тем как они покинули дом, викарий вручил Энди трость, подарок Сайреса Фермана.
Выйти на улицу было очень приятно. Легкий ветерок чуть-чуть холодил обожженное лицо и больную ногу. И хотя солнечный свет резал глаза, Энди обрадовался ему, как старому другу. На улицах Эденфорда он чувствовал себя героем, вернувшимся с поля боя. Все, кто попадался им на пути, находили для молодого человека доброе слово, вновь и вновь благодаря его за спасение сына Куперов. Кристофер Мэтьюз просто светился от гордости.
Викарий привел Энди к Куперам. Они жили на втором этаже дома, в котором располагалась сапожная мастерская. Наверху было очень душно — в комнате отсутствовали окна и она не проветривалась. На кровати лежал опухший и покрытый волдырями Томас. Рядом сидела его мать, осторожно промокая тело ребенка влажной тканью. Глаза мальчика были закрыты. На секунду Энди пожалел, что пришел сюда. Увидев, в каком состоянии находится Томас, он едва не лишился чувств.
— Он поправится?
— Все в руках Божьих, — ответил сапожник.
— А что сказал доктор?
— Он не пришел, — сухо ответил викарий.
Взглянув на огорченные лица викария и Куперов, Энди удержался от дальнейших расспросов.
— Он понемногу приходит в себя, — сказал сапожник.
Энди подошел к кровати. Лицо Томаса распухло. Мальчика было не узнать.
— Томас, — сказал он, — это я, Энди.
Ответа не последовало.
— Надеюсь, ты поправишься. Не ходить же мне по городу синим в одиночку.
Уголки рта мальчика дрогнули и приподнялись, по щеке медленно поползла большая слеза.
Энди спускался вниз, осыпаемый благодарностями Куперов. Они вновь и вновь повторяли: «Спасибо тебе, да благословит тебя Господь!» Энди не знал, что на это ответить, и просто кивал и улыбался. Когда он очутился в мастерской, произошла заминка. Внизу на табурете сидел Джеймс и прибивал к башмаку каблук. После несчастного случая он не вернулся в красильню, предпочитая работать с отцом. Энди показалось, что на правой руке великана была надета синяя перчатка. На лбу молодого человека синело пятно. При виде Энди Джеймс бросил молоток и шагнул к черному ходу. С лиц домочадцев исчезли улыбки. Энди и викарий попрощались с Куперами и вышли.
— Ты тут ни при чем, — объяснил викарий. — Он злится на самого себя. Понимаешь, ему сейчас нелегко. Стоит Джеймсу взглянуть на свое отражение, и он видит каинову печать.
— Каинову печать?
— Книга Бытия. Каин убил своего брата Авеля, и Господь, чтобы предостеречь остальных, отметил его особым знаком. Так Он наказал его, заставив жить с ощущением вины. Джеймс сейчас чувствует то же.
Когда они свернули на Главную улицу, Энди сказал:
— Я думал о ваших словах.
— Вот как? О каких же?
— Вы говорили о том, что Господь не случайно привел меня в Эденфорд. Возможно, я оказался здесь, чтобы спасти Томаса.
Викарий на минуту задумался.
— Возможно, — подтвердил он. — Но мне кажется, что за этим стоит нечто большее.
В субботу тайна исчезновения Библии Энди была раскрыта. Ее взял викарий. Готовясь к проповеди, он заинтересовался, как перевели нужный ему текст переводчики короля Якова. Энди спал, и Мэтьюз подумал, что юноша не станет возражать, если он воспользуется его Библией. Разумеется, Энди не имел ничего против. Вопрос о записке по-прежнему оставался открытым. Прочел ее викарий или нет?
В три часа дня в субботу работа в Эденфорде прекращалась и начинались приготовления к священному дню отдохновения, воскресенью. Ужин состоял из овощного супа. Хлеб и мясо давно кончились. Разговор за ужином и после него был сдержанным. В половине десятого, когда Мэтьюзы уже собирались ложиться, Энди заявил, что в последнее время он и так слишком много спал, а потому хотел бы немного прогуляться. Он взял трость и вышел из дома. Никто не встревожился и не удивился.
На дворе было прохладно. Пройдя Главную улицу до половины, Энди подумал, что надо бы вернуться и взять куртку, но решил не рисковать. И хотя его больная нога замерзла, приходилось терпеть.
Темнота в щелях ставен говорила о том, что большинство горожан уже спят.
Спускаясь к Рыночной улице, он вдруг понял, что Элиот назначил ему встречу у моста, но не написал, у какого. Где его искать — у северного моста или у южного, рядом с мельницей?
Следовало определиться, в каком направлении идти дальше: налево или направо. Тусклый свет фонарей освещал обсаженную деревьями Рыночную улицу. Деревья отбрасывали длинные густые тени. Вдали в лунном свете были хорошо видны городской сквер и здание церкви.
Внезапно от одного из деревьев отделились две фигуры. Энди шагнул в тень. Но луна все же мешала молодому человеку. Он прижался к стене. Парочка перешептывалась и хихикала. Держась за руки, влюбленные направились в сторону поместья Честерфилда, прочь от Энди.
Дорога в Эденфорд шла через северный мост, и Элиот, вероятно, попал в город тем же путем. Поэтому Энди решил двинуться к северному мосту. Держась в тени деревьев, он шел по правой стороне Рыночной улицы, выходящей на главную дорогу. Миновав церковь, он направился на север по Мостовой улице, вдоль которой тянулась каменная стена в два фута высотой, и перешел каменный мост. Энди огляделся, но своего приятеля не увидел. Впрочем, волноваться было еще рано.
Энди уселся на каменные перила моста и стал ждать. Он был слишком легко одет и через несколько минут продрог насквозь. От звука журчащей воды у него по всему телу бегали мурашки. Страшно замерзли ноги. Молодой человек съежился и попробовал обхватить себя руками, чтобы согреться, но правая рука плохо ему повиновалась. Пытаясь согреть левую ногу, он подсунул ее под правую. Время шло, и Энди начал раздумывать, не ошибся ли он с выбором моста. Разглядеть второй мост в такой темноте было невозможно; юноша с трудом угадывал даже очертания сукновальной мастерской. Посмотрев в сторону Эденфорда, он увидел фонари на улицах. А замок на холме? Нет, в такой темноте…