— Не понимаю, почему канадцы должны сражаться в войнах, которые ведет Англия! — воскликнула Рилла. — Она вполне способна воевать самостоятельно.
— Дело не в этом. Мы часть Британской империи. Это такие же отношения, как в семье. Мы должны стоять друг за друга горой. Самое печальное, что все это кончится прежде, чем я снова буду на что-то годен.
— Ты хочешь сказать, что добровольно пошел бы на войну, если бы не твоя нога? — недоверчиво спросила Рилла.
— Разумеется. Вот увидишь, добровольцев будут тысячи. Джем пойдет, готов об заклад побиться… Уолтер, я полагаю, еще не окреп после тифа. И Джерри Мередит… он непременно пойдет! А я-то огорчался из-за такого пустяка, что не смогу играть в этом году в футбол!
Рилла была слишком ошеломлена и испугана, чтобы что-нибудь ответить. Джем… и Джерри! Глупости! Папа и мистер Мередит их не отпустят! Они еще не закончили учебу. Ох, почему Джек Эллиот принес эту отвратительную новость?
Подошел Марк Уоррен и пригласил ее на танец. Рилла согласилась, зная, что Кеннету все равно, уйдет она или останется. Час назад на песчаной косе он смотрел на нее так, словно во всем мире она была единственным существом, что-то значившим для него. А теперь она была никто. Его мысли были заняты Великой Игрой, которую предстояло сыграть на залитых кровью полях и в которой ставкой были империи… Игрой, в которой женщины не могли принять участие. Женщинам, как печально думала Рилла, остается лишь сидеть дома и плакать. Но все это конечно же были глупости! Кеннет не мог записаться добровольцем… он сам это признал… и Уолтер не мог… слава Богу… и у Джема с Джерри, наверняка, хватит здравого смысла, чтобы этого не делать. Она не станет тревожиться… она будет веселиться. Но до чего этот Марк Уоррен неуклюжий! Как он путается в фигурах! Ну, скажите на милость, почему мальчики, которые ничего не понимают в танцах, пытаются танцевать? И вдобавок с такими большущими, как корыта, ступнями!
Она танцевала и с другими мальчиками — правда, без прежнего увлечения — и постепенно начала сознавать, что туфли причиняют ей ужасную боль. Кеннет, похоже, ушел… во всяком случае, его нигде не было видно. Ее первая вечеринка была испорчена, хотя одно время казалась такой удачной. Голова у нее болела… пальцы на ногах горели. Но худшее было еще впереди. Вместе с несколькими знакомыми она спустилась на скалистый берег, где все они сели, чтобы поболтать, пока над их головами в павильоне возле маяка проходили танец за танцем. На берегу было так прохладно и приятно, а они очень устали. Рилла сидела молча, не принимая участия в оживленном разговоре. Она обрадовалась, когда сверху кто-то крикнул, что лодки гостей с другой стороны гавани отплывают. Со смехом и веселой толкотней все стали взбираться наверх. В павильоне еще кружились несколько пар, но толпа поредела. Рилла огляделась в поисках гленских юношей и девушек. Никого из них не было видно. Она вбежала в здание маяка. И там никого. В ужасе она бросилась к вырубленным в скале ступеням, вниз по которым спешили гости с другого берега гавани. Она видела несколько лодок, стоявших внизу у причала… Где лодка Джема?.. Где лодка Джо?
— О, Рилла! Я думала, ты давно уехала домой, — сказала Мэри Ванс.
Она махала шарфом вслед лодке, которая неслась через канал и которой правил Миллер Дуглас.
— Где остальные? — задыхаясь, спросила Рилла.
— Да уехали все… Джем уехал час назад… Уна сказала, что у нее разболелась голова. А остальные минут пятнадцать назад уехали с Джо Миллером. Вон, смотри… они как раз огибают Березовый Мыс. Я не поехала: ветер поднимается, а меня всегда укачивает, когда волны большие. Я не прочь пройтись отсюда до дома пешком. Это всего полторы мили. Я думала, ты уехала. Где ты была?
— На скалах, с Джимом и Молли Крофорд. Ах, почему никто меня не поискал?
— Они искали… но тебя нигде не было. Тогда они решили, что ты, должно быть, уехала на другой лодке. Не пугайся. Переночуешь у меня, а в Инглсайд мы позвоним и скажем, где ты, чтобы никто не волновался.
Рилла осознала, что другого выхода нет. Ее губы задрожали, к глазам подступили слезы. Она отчаянно моргнула… Мэри Ванс не увидит ее плачущей! Но чтобы тебя вот так забыли! И никто не подумал, что стоит труда выяснять, где она… даже Уолтер. Затем она вдруг с ужасом вспомнила еще об одном обстоятельстве.
— Мои ботинки! — воскликнула она. — Я оставила их в лодке.
— Ну и ну, — покачала головой Мэри. — В жизни не видела такого беспечного ребенка. Тебе придется попросить Хейзл Луисон одолжить тебе ботинки.
— Ни за что! — воскликнула Рилла, которая терпеть не могла упомянутую Хейзл. — Уж лучше пойду босиком!
Мэри пожала плечами.
— Как хочешь. Страдай, если такая гордая. Впредь будешь осмотрительнее. Ну, потопали!
И они «потопали». Но «топать» по изрытой глубокими колеями, усыпанной галькой дорожке в непрочных туфельках на высоких каблуках не слишком увлекательно. Рилла кое-как умудрилась доковылять до прибрежной дороги, но идти дальше в этих отвратительных туфлях она не могла. Сняв их и свои дорогие шелковые чулки, она пошла босиком. Это тоже было отнюдь не приятно: галька и неровности дороги причиняли боль ее нежным ступням. Ее пятки, натертые и покрытые волдырями, горели. Но муки унижения были так сильны, что она почти не замечала физической боли. В хороший же переплет она попала! Если бы Кеннет Форд мог видеть ее сейчас, хромающую, как какая-нибудь маленькая девочка с разбитой коленкой! И так отвратительно завершается ее чудесная вечеринка! Не плакать просто невозможно… это слишком ужасно. Никому не было дела до нее… никто даже не тревожился о ней. Рилла украдкой вытерла глаза шарфом — носовые платки, похоже, исчезли так же, как ботинки! — но не шмыгать носом она не могла. Чем дальше, тем хуже!
— У тебя, я вижу, насморк, — сказала Мэри. — Неудивительно! Сидела у самой воды на ветру. Надо было соображать, что можешь простудиться. Твоя мать не скоро снова отпустит тебя куда-нибудь; это я тебе точно могу сказать. Эта сегодняшняя вечеринка была совсем неплоха. Надо признать, что Луисоны знают, как устраивать вечеринки… хотя Хейзл Луисон не в моем вкусе. До чего мрачный вид у нее был, когда она смотрела, как ты танцуешь с Кеном Фордом. И у этой маленькой бесстыдницы Этель Риз тоже. Какой он, однако, любитель пофлиртовать!
— Я не думаю, что он любитель пофлиртовать, — возразила Рилла с вызовом, дважды отчаянно шмыгнув носом.
— Ты будешь лучше разбираться в мужчинах, когда тебе исполнится столько лет, сколько мне, — сказала Мэри покровительственно. — Имей в виду, не стоит верить всем их словам. Не давай Кену Форду повода думать, будто стоит ему лишь сделать вид, что он остановил свой выбор на тебе, и ты сразу позволишь водить себя за нос. Не будь такой слабовольной, детка.
Выслушивать такие оскорбления и поучения от Мэри Ванс было просто невыносимо! И просто невыносимо было шагать по каменистой дороге босиком со стертыми пятками! И просто невыносимо было плакать и не иметь под рукой носового платка и быть не в силах удержаться от слез!