Затем снег повалил так густо, что все вокруг потемнело и превратилось в мутный сумрак, в котором померк даже Сатурн, а солнце превратилось в бледную точку. Я остановился, и ветер чуть не сбил меня с ног. Прямо впереди я заметил какое-то небольшое темное пятно. Я различил его лишь с трудом, но я знал, что это такое. Буранник – единственное живое существо, способное вынести снежные смерчи на Титане, и самый свирепый хищник на свете. Я знал, что мой скафандр от него не защита. Видимость была такой скверной, что стрелять можно было только в упор. Промахнись я – мне конец!
Я начал медленно пятиться, а темная тень двинулась ко мне. Расстояние между нами сокращалось. Шепча молитву, я уже поднял бластер, как вдруг из сумрака внезапно появилась еще одна тень, но побольше, и я завопил от радости. Это была Эмма Два, пропавший робот. Со времени ее исчезновения я постоянно размышлял о том, что могло с ней случиться и почему.
– Эмма, девочка, прикончи буранника и проводи меня на Базу, – взмолился я.
Она только взглянула на меня, будто и не слышала моих слов, и крикнула:
– Не стреляйте, хозяин, только не стреляйте.
И кинулась к бураннику.
– Прикончи эту чертову тварь, Эмма! – рявкнул я.
А она схватила буранника и побежала дальше. Я продолжал звать ее, пока совсем не потерял голос, но она так и не вернулась, оставив меня погибать под снегом.
Выдержав эффектную паузу, Донован добавил:
– Все вы, разумеется, знаете Первый Закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред! Так вот, Эмма Два убежала с буранником и оставила меня умирать. Первый Закон был нарушен. К счастью, я остался цел и невредим. Через полчаса ветер стих. Это был случайный шквал, и длился он недолго. Такое там бывает. А настоящий буран разразился лишь на следующий день. Едва снег перестал валить, я со всех ног бросился к Базе. Через два часа туда явилась и Эмма Два. Разумеется, ее тайна тут же раскрылась, и роботов МА немедленно изъяли из продажи.
– Ну, и в чем же было дело? – спросил Макферлейн.
– Видишь ли, Мак, это, конечно, верно, что мне, человеку, грозила смертельная опасность, но этого робота заботило нечто более важное, чем я или Первый Закон. Ведь это были роботы серии МА, и этот, прежде чем исчезнуть, все норовил спрятаться в укромное местечко. Он вел себя так, будто с ним должно было случиться что-то необычное, что-то не предназначенное для посторонних глаз. Так оно и вышло.
Донован благоговейно поднял глаза к потолку, и голос его дрогнул:
– Буранник-то оказался вовсе не буранником. Мы назвали его Эмма Младшая, Эмма Два привела ее с собой на Базу. Эмма Два испытывала необоримую потребность защитить ее от моего выстрела. Что такое Первый Закон в сравнении со святыми узами материнской любви?
Дело слушалось без присяжных, при закрытых дверях. Ответчиком была фирма “Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн инкорпорэйтед”, а при ее влиянии и могуществе добиться подобных уступок не составляло труда.
Впрочем, истец и пальцем не шевельнул, чтобы воспрепятствовать такому обороту событий. Слишком уж хорошо представляли попечители Северо-восточного университета реакцию общественного мнения на известие о проступке робота. То обстоятельство, что этот проступок был совершенно необычного свойства, не играло никакой роли. Попечителям невольно мерещилось, как бунт против роботов превращается в бунт против науки.
Равным образом и правительство в лице судьи Харлоу Шейна не горело желанием раздувать это дело: не имело никакого смысла портить отношения с “Ю.С.Роботс” или с ученым миром.
– Итак, джентльмены, – начал судья, – поскольку здесь нет ни присяжных, ни репортеров, ни публики, мы можем отбросить процедурные формальности и перейти прямо к делу.
Он криво улыбнулся, не слишком веря в действенность своего призыва, и, подобрав мантию, уселся поудобнее. У судьи была добродушная румяная физиономия с мягким округлым подбородком, крупным носом и широко расставленными светло-серыми глазами. Словом, не такая внешность подобала бы могущественному вершителю правосудия, и судья в глубине души сознавал это.
Первым был приведен к присяге свидетель обвинения Барнабас Гудфеллоу, профессор физики Северо-восточного университета. Он пробормотал стандартную формулу клятвы с такой кислой миной, словно его фамилия, означающая “славный парень”, была дана ему в насмешку.
Покончив с формальными предварительными вопросами, адвокат истца засунул руки в карманы и начал:
– Скажите, профессор, когда и при каких обстоятельствах к вам обратились с предложением воспользоваться услугами робота И-Зэт-27?
На маленьком угловатом личике профессора появилось беспокойное и еще менее приветливое выражение.
– Я поддерживаю профессиональные контакты и личное знакомство с руководителем научного отдела “Ю.С.Роботс” доктором Альфредом Лэннингом. Это обстоятельство побудило меня чуть более терпимо выслушать то странное предложение, с которым он обратился ко мне 3 марта прошлого года…
– 2033 года?
– Совершение верно.
– Простите, что прервал вас. Продолжайте, будьте добры.
Профессор сухо кивнул, сосредоточенно нахмурился, припоминая все обстоятельства, и заговорил.
Профессор Гудфеллоу смотрел на робота с тревожным беспокойством. В соответствии с правительственными предписаниями о перевозках роботов на поверхности Земли робот был доставлен в подвальное помещение склада в закрытом контейнере.
Профессор знал о прибытии робота; оно не было для пего неожиданностью. После того первого телефонного разговора 3 марта он шаг за шагом поддавался настойчивым уговорам доктора Лэннинга и в результате этих уступок оказался с роботом лицом к лицу.
На расстоянии вытянутой руки робот казался пугающе огромным.
В свою очередь Лэннинг тоже пристально оглядел робота, словно желая убедиться, что его не повредили при перевозке, а затем повернул голову с гривой седых волос в сторону профессора и посмотрел на него из-под мохнатых бровей.
– Перед вами робот И-Зэт-27, первый робот данной модели, выпускаемый для широкого использования. – Лэннинг повернулся к роботу. – Познакомься с профессором Гудфеллоу, Изи.
– Здравствуйте, профессор. – Бесстрастный голос робота прозвучал столь неожиданно, что профессор вздрогнул.
Робот был похож на пропорционально сложенного человека семи футов росту – внешний вид роботов всегда был рекламной изюминкой “Ю.С.Роботс”. Внешний вид да еще основные патенты на позитронный мозг – вот что сделало компанию монополистом по производству роботов и почти монополистом по производству вычислительных машин.