– Больница далеко. Я помогу. Мой отец врач, а живем мы здесь рядом. – Она озабочено посмотрела на Ника. – Он сможет идти?
– Можешь?
– Могу, – голос его был слабым.
Я осторожно поднял беднягу и, аккуратно поддерживая его, последовал за девушкой.
– Мы с тобой прямо как семь самураев. Защитили бедную мексиканскую девушку от бандитов, – попытался пошутить Ник.
Дом девушки действительно оказался рядом. Не заплетайся у Никиты ноги от потери крови, мы бы дошли до него минут за пять. Нам потребовалось немного больше, но к тому времени Ник уже начал терять сознание. Девушка что-то быстро проговорила и побежала к дому, распахнула дверь и скрылась в проеме. Через секунду внутри раздался испуганный женский крик, громкие голоса, и из дома выскочил огромный молодой мексиканец. Он подбежал к нам, молча подхватил Ника и понес его в дом. Я двинулся следом.
Мы прошли в светлую комнату, где мексиканец уложил Ника на расположенную у стены кровать. Девушка стояла, уткнувшись в плечо дородной пожилой женщины, которая нежно обнимала ее одной рукой, а другой гладила по голове. Обе они плакали.
– Спасибо, сеньоры. Спасибо. Да хранит вас Господь, – вытирая слезы, проговорила женщина, с испугом глядя на залитого кровью Ника.
В комнату вошел мужчина лет шестидесяти, неся в руках тазик с кипяченой водой. Он поставил его у кровати, открыл шкаф и достал из него саквояж. Молодой парень принес чистую белую простыню и начал резать ее на части. Старик действовал четко, без суеты и лишних движений. Он склонился над Ником и ножницами быстро перерезал стягивающую его живот рубашку. Осторожно осмотрев рану, он начал аккуратно смывать кровь вокруг пореза.
Не могу сказать, что вид крови пугает меня, но в тот момент я отчетливо чувствовал, как дрожат мои колени. Надеясь на лучшее, я все же был готов увидеть вылезающие внутренности, но, к счастью, рана оказалась не столь опасной. Старик деловито обрабатывал рану и на мой вопрос о состоянии друга только немного приподнял руку, показывая, что сейчас ему не надо мешать. Судя по закрытым глазам Никиты, он был без сознания, что значительно облегчало работу врача, но и не менее сильно пугало меня. Не очень-то хотелось терять друга, даже если в далеком мексиканском городишке ему поставят памятник как национальному герою. Старик раскрыл саквояж, вытащил оттуда какие-то склянки, вату, бинты и прочие врачебные принадлежности. Он чем-то смазал рану, прикрыл ее сверху чистой материей и сделал Нику несколько уколов.
– С твоим другом все будет хорошо, – повернулся он ко мне. – Спасибо вам.
Я вздохнул с облегчением, а старик достал иглу и начал зашивать рану. Порез оказался длинным, но не глубоким. С меня было достаточно. Я подошел к стоящему у другой стены стулу и сел. Молодой мексиканец протянул мне сигарету и поднес зажигалку. Я кивком головы поблагодарил его и прикурил.
– Меня зовут Диего. Мари моя сестра, – он кивнул в сторону всхлипывающей девушки.
– Глеб, – отозвался я.
– Как? Гле-еп?
– Да, именно так.
– Спасибо, Гле-еп, – протянул Диего. – Спасибо, амиго, что помогли Мари.
– Не за что.
– Отец сказал, что с твоим другом все будет хорошо.
– Да, я слышал, и очень надеюсь, что так и будет.
– Извини, амиго. – Диего встал и через минуту вернулся с джинсовой рубашкой в руке. Он протянул ее мне, жестом показав, что я могу ее надеть.
Я только сейчас обратил внимание, что сижу обнаженным по пояс, а мои руки и тело перемазаны кровью Ника.
– Могу я где-нибудь умыться?
– Да, да, конечно.
Диего проводил меня в ванную комнату, где я смог смыть с себя кровь. Когда я вернулся, старик улыбнулся мне и сказал:
– Твой друг спит. Рана его серьезна, но не опасна. Но какое-то время ему придется провести в постели. А теперь давайте не будем ему мешать, – он жестом указал на дверь другой комнаты.
Мы все вышли, а старуха укрыла Ника одеялом и, погасив свет, последовала за нами. В центре большой комнаты стоял стол. Диего предложил мне сесть, сделал два звонка по телефону и только после этого сел за стол рядом со мной. Мари со старухой прошли на кухню, и по звону посуды я понял, что сейчас меня будут кормить.
– Ты вызвал полицию? – спросил я Диего. Большого желания связываться с мексиканским правосудием у меня не было.
– Нет. Не надо полиции, – спокойно проговорил он. – Я сам найду их.
– Ты знаешь, кто они?
– Нет, но Мари сказала, что вы задали им хорошую трепку и одному повредили ногу.
– Да, а другому, судя по всему, сломали несколько ребер. По крайней мере, мы очень старались.
– Хорошо. Если они обратятся в больницу в округе пятидесяти километров отсюда, я буду об этом знать. – Блеск в глазах молодого мексиканца не предвещал нападавшим ничего хорошего.
– Да… – протянул я. – Судя по твоим глазам, в полицейском участке им было бы безопаснее.
– Так и есть, – и он широко улыбнулся.
– И что ты сделаешь, когда найдешь их?
– Убью, – спокойно ответил он. – А если их первыми найдут мои друзья, то они убьют их. В Мексике нельзя обижать женщин безнаказанно. Особенно если у них есть братья.
В комнату вошел старик. Он отодвинул стул и сел с нами. Диего представил нас друг другу, выложил на стол пачку сигарет, и мы закурили. Старика звали Мигель, и он был отцом семейства.
– У твоего друга на шее интересное ожерелье, – первым делом сказал он, присаживаясь за стол. – Откуда оно у него?
– Его ему подарил старик-официант из Мериды, – ответил я. – Он лакандон.
– Это очень старая вещь. – Мигель на мгновение замолчал, внимательно посмотрел на меня, но потом сменил тему, спросив: – А сами вы откуда?
– Из России.
– Россия?! – Старик был явно удивлен. – Я еще ни разу в жизни не видел ни одного русского. Вы не мафия?
– Нет, – засмеялся я, уже привыкший к подобным вопросам. – Мы не мафия.
– А судя по словам Мари, вы разделались с этими подлецами, как мафия. – У глаз старика заиграли озорные морщинки, и было ясно, что он не совсем верит мне.
– На нашем месте так поступил бы каждый, – выпалил я слоган из пионерского детства.
– Россия очень далеко. Очень. – Мигель покачал головой. – Москва. Снег. Там много снега и холодно, я знаю.
– Да. Когда мы улетали из Москвы, там было минус двадцать.
– Сколько?! – в один голос спросили Мигель с Диего.
– Минус двадцать, – ответил я, не понимая их удивления.
– Минус двадцать? – снова вместе переспросили они.
– Да.
– У меня в холодильнике теплее. – Мигель поежился. – Как же вы там живете?