Ляписов встал и молча вышел из кабинета.
— У меня такое впечатление, что в круг его интересов задержание Варравина не входит, — заметил он чуть позже, накидывая куртку на плечи в кабинете Мартынова.
— Я вам давно об этом говорил. Поэтому работа по розыску убийцы ведется усиленными темпами. Шляпу не забудьте.
Приняв из рук городского прокурора головной убор, председатель еще на одно мгновение задержался, покачал головой и спросил:
— Кому нужны сейчас перемены, а, Андрей Сергеевич?
— Я вас понял.
— Город Старооскольск — тесный населенный пункт, — заметил председатель. — А личного транспорта по улицам носится — уму непостижимо. Чуть заглядишься, и пропал. Накупили прав… Я вот вчера за молоком пошел в магазин и едва успел отскочить. Машина какая-то без номеров. Темная. То ли седан, то ли пикап, то ли «КамАЗ». Пронеслась так, что едва ноги не отдавила.
— Да, машин в городе хоть отбавляй, — согласился Мартынов, пожимая руку Ляписову и представляя, как председатель суда выходит из дома с бидоном в руке.
Сюжет был столь же нереален, как случайный снос Варравина, невзначай вышедшего на дорогу. Никто не поверит.
Лисин искал Варравина с тем упорством, которое свойственно озабоченным людям. Каждую минуту нахождения в Старооскольске он думал о том, где и как его найти, достать живого и невредимого.
К концу дня сотрудник криминалистического отдела горпрокуратуры доставил в штаб следователя результаты дактилоскопической экспертизы. Они ошеломили Лисина.
Отпечатки пальцев с глянцевой обложки журнала и из квартиры Зинчука принадлежали одному человеку. Но кому именно — оставалось загадкой. Ведь отпечатки пальцев Зинчука, полученные из ОВИРа — новое требование по усилению борьбы с терроризмом, — были не схожи с теми, что оставил неизвестный мужчина, купивший журнал «Ваши 6 соток».
Поразило Лисина не это, другое. После поездки в Канаду он, естественно, и не надеялся обнаружить в городе присутствие Зинчука. Его удивлял тот факт, что Зинчук, зная, к какому делу его пытаются приобщить и будучи при этом человеком законопослушным, не сказал просто: «Я оставил квартиру под присмотр Иванова, чтобы он кормил рыб и поливал драцены». Почему Зинчук уверял, что никто за его квартирой не присматривает?
Это удивляло Лисина. При любом раскладе Зинчук должен был указать на этого самого Иванова как на очередное, хотя и косвенное, но доказательство своей непричастности к стрельбе в прокуратуре. Пусть, мол, Иванов и проясняет какие-то темы, коль скоро Лисина интересует вопрос о квартире!
Ответ Зинчука не просто удивлял. Он не вписывался в общий логичный контекст событий, не поддавался пониманию. Словно была совершена какая-то ошибка, из-за которой произошел сбой в хорошо продуманной программе. Будто никто и не предполагал, что Лисин вдруг задаст вопрос о человеке, присматривающем за квартирой.
Между тем в жилище канадского рыбака хозяйничал какой-то тип, о котором Зинчук якобы не имел никакого представления. Он оставлял на каждом предмете мебели свои пальцы, жарил глазунью по утрам, кормил мотылем барбусов и пользовался документами владельца квартиры.
Отпечатков самого Зинчука найти, естественно, не удалось. Тот давно уже отсутствовал. За это время любые отпечатки в силу своей биологии потеряли актуальность. Их нет. На их местах появились пальцы того самого неизвестного типа, который стрелял в полицейский патруль так же плохо, как и в членов группы Лисина.
Было бы хорошо иметь образцы пальцев с рукоятки пистолета «ТТ», находящегося в распоряжении Лисина, но убийца такого подарка следователю делать не стал. Если на рукоятке и оставались какие-то следы, то только перчаток.
Вот и все об отпечатках. То есть — ничего. Они просто есть.
— Плохо дело, — проговорил Лисин, вытягивая под столом ноги. — Не смертельно, конечно, но есть над чем подумать.
Очередной звонок следователь готов был воспринять как еще один донос кого-то из своих сыщиков о том, что обстановка не изменилась. Но произошло непредвиденное.
— Слушаю, Лисин, — успел произнести важняк, и его рот едва не разодрало зевотой.
— Вы Лисин?
— Возможно. Кто спрашивает?
— Вы знаете, где Матвеевские бани?
— Допустим. — Лисин вспоминал, где слышал этот голос, и никак не мог совместить его с конкретным человеком, живущим в этом городе. — Хотите продать веник?
— На берегу стоят два баркаса, перевернутые вверх днищем. У одного из них сломан форштевень.
— Хотите, чтобы я его склеил?
— Это все.
Следователь услышал гудки, пожевал губами, положил трубку, покрутил «Паркер» на ворохе листов, потом вдруг выбросил руку вправо. Держа рядом с табло телефона записную книжку, он набрал федеральный номер сотовой связи.
— Гасилов, ты знаешь, где Матвеевские бани?
— Все знают.
— Я не понял — ты знаешь?
— Конечно. Это на берегу озера, где большие люди нашего города строят крутые особняки.
— На берегу стоят два баркаса, перевернутые вверх дном. Чуть не забыл… Ты знаешь, что такое баркас? Это такая большая лодка для выхода в море. У одного из них сломан форштевень.
— Я не знаю, что такое форштевень.
Лисин куснул губу.
— Там два баркаса, у каждого по форштевню. Один из них сломан. Ты это увидишь и сразу поймешь, что такое форштевень.
— Что я должен сделать?
— Съездить и понять, зачем какой-то парень решил позвонить мне и сообщить, что у одного из баркасов сломан — как его?.. тьфу! — форштевень!
Оставив трубку в покое, Лисин подумал и подтянул к себе телефонный справочник, лежащий на столе. Некоторое время он листал страницы, а потом позвонил.
— Психиатрическая больница, слушаю вас.
— Мне нужен главврач Чибисов.
— Слушаю вас, — повторил мягкий спокойный голос.
— Я Лисин, следователь по особо важным делам. Приехал из Москвы в связи с событиями, о которых вы, наверное, наслышаны.
— Да, конечно. Слышал.
— Я могу получить у вас одну справочку?
— Я по телефону не могу дать вам справки.
— Это правильно, — согласился Лисин. — Я сам по телефону осмотр трупа не делаю. Если в течение получаса подъеду, застану вас на месте?
— Подъезжайте.
Вернувшись из больницы в прокуратуру, Лисин опустился в кресло и посмотрел на часы, висевшие на стене. Стрелки подсказывали, что Гасилов не выходил на связь уже более часа. В этот момент прозвучал звонок.
Их следующий разговор состоялся через час.
— Слушаю, Лисин. — Следователь пододвинулся к столу вместе с креслом.