Виталий дотянулся до одной из перегоревших лампочек, вывернул ее, осмотрел колбу.
— Таких теперь не делают, старая, даже очень, — сказал он.
— А вон там вкручена уже современная, энергосберегающая. — Катя указала рукой на потолок. — Как ты это объяснишь?
— Никак, — мрачно ответил Саблин. — Я, конечно, читал о том, что немцы во время войны готовили базу в Антарктиде, но считал все это бредом, вымыслом журналистов, которым не о чем писать.
— Как видишь, это не совсем бред, — заявила Сабурова.
— Все равно бред. Пишут ведь про базы инопланетян в Антарктиде, про летающие тарелки, которые выныривают из-подо льда.
В стене коридора виднелась деревянная, даже несколько щеголеватая дверь, украшенная резьбой. Она была приоткрыта.
Катя глянула на командира и спросила:
— Войдем?
— Мне тут нравится все меньше и меньше. — Тем не менее Саблин потянул ручку на себя.
Дверное полотно, слегка покрытое плесенью, отворилось. Внутри горел неяркий свет, исходящий от настольной лампы. Она стояла на краю письменного стола темного дерева. Рядом с ней высился стильный черный телефонный аппарат «Сименс» без диска. Вместо него серебрился когтистый орел со свастикой в лапах. Трубку и аппарат соединял провод в кожаной оплетке.
На полке стояли рядком несколько гроссбухов. В углу искусственной пещеры приютился картотечный шкаф. Саблин выдвинул один из многочисленных ящичков. Там покоились каталожные карточки, исписанные черными чернилами. Буквы были выведены старательно, каллиграфическим почерком, с нажимом.
— Теперь так никто не умеет! — оценил работу Саблин.
Письменный прибор с двумя пересохшими чернильницами и эбонитовой ручкой стоял у стены. Катя подошла к деревянной вешалке, на которой висели черная шинель и фуражка морского офицера.
— Не хочешь снять трубку телефона? — спросила Катя.
— Если ответят, то мне останется только попросить связать меня с гросс-адмиралом Деницем. Тебе не кажется, что мы сходим с ума? Этот аппарат давно отключен.
— Точно так же, как и освещение. Кстати, тебе не приходит в голову, откуда здесь взялось электричество? Не по кабелю же из Берлина сороковых годов его сюда подают. Из прошлого сегодняшний день не подключишь.
Следующая дверь тоже оказалась открытой. Здесь одну стену занимал стеллаж. В фанерных ящиках с эмблемой СС, нанесенной черной краской, покоились документы, покрытые пылью и плесенью. Испорченными были только верхние три-четыре листа. Остальные оказались почти не тронутыми временем.
— Чтобы их разобрать, надо десяток архивистов за работу посадить, причем не на один год, — сказал Саблин, возвращая ящик с документами на место. — Я же немецкого языка не знаю.
Вдоль другой стены тоже тянулся стеллаж. На нем стояли ящики, сбитые из досок и выкрашенные «военной» краской.
— Тяжелые, одному не сдвинуть. — Саблин отбросил защелки, поднял крышку.
Внутри оказались консервные банки, покрытые толстым слоем смазки и завернутые в пергаментную бумагу. Тиснение на крышках свидетельствовало о том, что изготовлены они давным-давно.
— Надо же, тысяча девятьсот сорок четвертый год! Да, эти парни собирались здесь сидеть долго. Только что-то у них не срослось, если провизия осталась нетронутой. Все это, конечно, интересно с исторической точки зрения. Но мы с тобой оказались в этом лабиринте с другой целью, — проговорил Виталий.
— Нас ждут на берегу, — напомнила Катя. — По времени выходит, что воздух в наших баллонах уже должен был бы закончиться.
— Согласен. Возвращаемся, — произнес Саблин.
Они вышли в коридор, прорубленный в скале. Под потолком тянулись трубы, кабели. Некоторые были оборваны, другие соединены вполне современной изоляционной лентой, а то и скотчем. Внезапно свет мигнул и погас. Саблин и Катя инстинктивно замерли. Они оказались в гулкой тишине, окутанные полным мраком.
— Фонарь не включай, — прошептал Саблин.
В гулком коридоре что-то щелкнуло. Послышалось потрескивание динамиков.
— Мне кажется, кто-то дышит в микрофон, — призналась Катя.
— Мне тоже.
Затем послышался странный звук, какое-то цикличное шипение с потрескиванием. Когда до Виталия дошло, что так может звучать только старый проигрыватель на семьдесят восемь оборотов в минуту, по коридору разнеслась бравурная духовая музыка. Мелодия показалась капитан-лейтенанту очень даже знакомой. Это, несомненно, был военный марш. Сами собой всплыли в памяти старые слова «Марша сталинских соколов»: «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц. И в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ». Вот только текст почему-то звучал по-немецки. Все происходящее казалось Саблину жуткой фантасмагорией. Даже мурашки пошли по телу.
Затем из динамика раздались гортанные команды:
— Цурюк! Хенде хох! Шиссен!
Застрочил автомат, сразу же ударил второй. Но на этот раз звуки пришли не из динамиков — стреляли по-настоящему. Пули летели вдоль стен, ударяли в них, высекая из камня искры. Трассеры рассекали мрак. Звуки выстрелов множились эхом.
Саблин и Катя лежали, прижавшись к полу.
— Ползи! — Виталий пропустил Сабурову вперед. — Быстрей, уходим!
Над головами подводных пловцов резкими приказными выкриками и маршем надрывались динамики. Грохотали автоматные очереди. Но стрелки наверняка и сами побаивались, не спешили приблизиться. Катя выползла за поворот, обернулась. Но рассмотреть что-либо в сумасшедших вспышках трассеров было невозможно.
Саблин подобрался к ней, тронул за плечо и спросил:
— Цела?
— Вроде не зацепило.
— Тогда бежим.
Саблин с Сабуровой вскочили и, подсвечивая себе фонарем, бросились бежать по коридору, вырубленному в скалах. Благо тот был достаточно широким. Они мчались изо всех сил, чтобы успеть к следующему повороту прежде, чем противник сменит позицию. Над их головами грохотал бравурный военный марш. Стрельба на несколько секунд смолкла. Сабурова и Саблин остановились и прислушались. За ними явно кто-то бежал.
— Они приближаются! — крикнула Катя.
Виталий повернулся и пальнул из пистолета. Оружие, предназначенное для стрельбы под водой, на воздухе почти бесполезно. Но главным был сам звук. Преследователи прекратили бег, вновь застучал автомат.
— Быстро вперед! — скомандовал каплей, схватил Катю за руку и увлек ее за собой.
— Черт, ну почему у нас нет с собой толкового оружия? — злилась Катя. — Пара автоматов нам не помешала бы.
— Не думай об этом. Бежим.
Они счастливо миновали двери, за которыми уже побывали, выскочили в большую пещеру. Вода заискрилась в свете фонаря. Каплей захлопнул за собой металлическую створку. Звук выстрелов сразу стал тише. Сабурова лихорадочно искала у стены, чем бы блокировать вход. Луч света выхватил сварочный агрегат. Он был тяжелым, громоздким. Катя с Виталием навалились на него и кое-как стронули с места. Заскрежетали по стальному настилу ржавые колесики.