Сэм рассмеялась.
— Вот толстяк, — заявила она Ангелу. — Толстый толстяк.
— Это невежливо, Сэм, — заметил я. — И кроме того, дядя Ангел вовсе не толстый. У него просто широкая кость.
— Иди ты к дь… — Теперь и Ангел осознал, где и с кем он находится. — Я не толстый, милая, — возразил он Сэм. — У меня одни мускулы, а твой папа и дядя Луис просто завидуют, потому что им приходится следить за тем, сколько они едят. Зато мы с тобой можем заказать мороженого сколько душе угодно и, съев его, станем лишь еще симпатичнее.
На личике Сэм отразилось сомнение, но она не собиралась спорить с тем, кто сказал, что она станет еще симпатичнее.
— Вы по-прежнему желаете заказать двойную порцию? — поинтересовалась кассирша.
— Разумеется, я по-прежнему желаю двойную, — подтвердил Ангел, а когда Луис направился к столику в сопровождении Сэм, тихо добавил: — Только сделайте мне взбитые сливки без сахара и не поливайте сиропом.
Мороженщица начала готовить наш заказ. В кафе было тихо. Кроме нашего, занят оказался лишь один столик. Сезон заканчивался. Скоро кафе-мороженое закроется на зиму.
— Может, мне давно следовало перейти на сладости, — мечтательно произнес Ангел. — Они вкуснее.
— Конечно, все равно насчет живота тебе уже поздно беспокоиться.
— Ага, удовольствия запоминаются, — согласился Ангел. — По-моему. Давненько я такого не испытывал.
— К старости, говорят, определенные физические потребности становятся менее острыми.
— Какого дья…
Сэм похлопала его по ноге и вручила салфетку.
— Понадобится, когда перепачкаешься мороженым, — резонно пояснила она и поспешила занять свое место за столом рядом с Луисом.
— Спасибо, милочка, — сказал Ангел, прежде чем, отказавшись от ругательства, вернулся к легкой перепалке. — Что-то я не понял, кого ты считаешь старым?
— Он говорил о пути к старости, — уточнил я.
Вынесли поднос с заказанным десертом, и мы отправились с нашими креманками к столу, где уже устроились Сэм и Луис.
— Спасибо, объяснил, — язвительно произнес Ангел. — Толстый, старый… Вы хотите добавить еще что-то хорошее, прежде чем я пойду топиться?
— Не стоит, — бросил Луис.
— Почему? Неужели ты будешь скучать без меня?
— Не в этом дело… Просто кое-что не тонет. Будешь болтаться там, как поплавок, промерзнешь до костей или пойдешь на корм акулам.
— Нет! — вскрикнула Сэм. — Не надо акулам!
— Успокойся, Сэм, — уверенно произнес Ангел. — Никто меня не слопает. Верно, дядя Луис?
Сэм глянула на Луиса, ожидая подтверждения.
— Верно, верно, — легко согласился тот. — Не станут акулы его лопать. Иначе у них пасть порвется при попытке заглотить такое крупное угощение.
Если его ответ и не порадовал Ангела, то вполне устроил Сэм, и она, вооружившись ложкой, принялась уплетать мороженое, забыв обо всем на свете.
— Приходится заменять любовь мороженым, — мрачно прошептал Ангел, не обращая внимания на присутствие Сэм. — Пожалуй, надо будет почитать медицинский справочник и подыскать средства для лечения мужской импотенции.
— Ну пока все не настолько уж плохо, — возразил я.
— Для потенции?
— Для чтения. Выше нос, приятель!
— Пора привыкать. Я теперь на пути к старческому бесполому бытию.
— Вот интересно. Не хотелось бы мне считать тебя бесполым. Позорная грубость.
— Что, намекаешь на половую однобокость?
— Ну что ты, просто на твои способности в любой сексуальной сфере.
Ангел задумчиво помолчал.
— Подозреваю, что отчасти такое возможно, — заключил он.
За нашей спиной, за другим занятым столиком, парочка крикунов на грани приличия обсуждала общих знакомых. Один из них в нелепой бейсболке горланил с явным говором штата Попутного Ветра. [43] В городах типа Портленда любители бейсболок быстрее всего нарывались на неприятности, но если такой головной убор предпочитал коренной житель Мэна, то это могло рассматриваться как ужасное предательство, в сравнении с которым низкое поведение Бенедикта Арнольда и Элжера Хисса [44] казалось невинной шалостью.
Крикуны перешли к откровенной похабщине. Пиво явно ударило им в голову. И я совершенно не понимал, зачем они завалились в кафе-мороженое.
— Эй, парни, следите за выражениями, — попросил я, отклонившись к ним. — Мы здесь с ребенком.
Проигнорировав просьбу, они продолжали ругаться. По-моему, даже прибавили громкость, да еще выдали несколько бранных слов, излишне членораздельно, буквально по слогам.
— Парни, я просил вас по-хорошему, — опять подал голос я.
— Уже десятый час, — отозвался тот, что постарше, — твоему отпрыску давно пора быть в постельке.
— Вы сидите в кафе-мороженом, — поддержал меня Ангел. — И должны следить за вашим гребаным языком.
— Думаешь, дойдет? — спросил я его. — По-моему, вряд ли.
— Жаль.
Я вновь глянул на парней за соседним столом.
— Больше я просить не буду, — предупредил я.
— И что же ты сделаешь, если мы не перестанем? — спросил тот же парень.
Этакий амбал с затуманенной алкоголем физиономией. Его приятель, сидевший к нам спиной, наконец обернулся, и при виде Луиса его глаза слегка расширились. Он выглядел трезвее своего собеседника, да и сообразительнее тоже.
— Мой папа вас застрелит, — заявила Сэм. Она сложила из пальцев пистолетик и направила его на тупого крикуна. — Пиф-паф!
Я глянул на нее. Боже мой, бедный ребенок…
— А потом я добью вас, — пообещал Луис.
Он усмехнулся, и атмосфера стала менее напряженной.
— Пиф-паф, — для пущей убедительности добавил Луис. Он тоже соорудил пистолет из пальцев. Причем нацелил его в паховую область здорового грубияна. — Пиф-паф, — повторил он, переводя прицел на могучую грудь.
Оба грубияна заметно побледнели.
— Мы не фанаты бейсболок, — пояснил Ангел.
— Ступайте лучше в бар, парни, — посоветовал я.