Фёрз рассмеялся.
— Да не волнуйтесь вы так, все в порядке! Но думаю, нам лучше поговорить начистоту.
— Начистоту? Да о чем же?
— Да о том, что прекрасно известно нам обоим, — напрямую заявил Фёрз. — О том, что Тодхантер не убивал эту Норвуд.
Настал черед мистеру Читтервику внимательно посмотреть на Фёрза.
— Так вы знаете?..
— Конечно. Примерно с половины процесса. А вы?
— С тех пор… с тех пор, как он начал подделывать улики, — виновато признался мистер Читтервик.
— И когда вы это заметили?
— В тот день, когда мы познакомились с сэром Эрнестом в его саду.
— Так я и думал. Значит, заметили. А что именно вызвало подозрения?
— Ну, до того он говорил, что в саду был только раз и в темноте, — слегка конфузясь, заговорил мистер Читтервик, — но как-то уж очень легко находил дорогу. А потом проломы в живых изгородях были слишком заметны, и следы ног — тоже, и царапины на заборе выглядели чересчур свежо, а ветки — так, будто их только вчера сломали…
— То есть он все подготовил заранее?
Мистер Читтервик кивнул.
— Наверное, после того, как я от него уехал накануне вечером… В точности как заподозрили полицейские.
— А вторая пуля?
Мистер Читтервик покраснел.
— Разве Бэрнс, представитель полиции, не объяснил этого во время суда?
— Вы хотите сказать, он был прав?
— Боюсь, что да.
— По сути дела, — подытожил Фёрз, — он был кругом прав, по каждому пункту. Значит, полицейские раскусили нашего друга как миленького.
— Да, прямо с начала, — невесело подтвердил мистер Читтервик.
Они посмотрели друг другу в глаза — и вдруг одновременно расхохотались.
— Но убедить присяжных оказалось им не под силу? — выговорил сквозь смех Фёрз.
— На нашу удачу — да.
Фёрз отпил красного вина.
— А вы-то каковы, Читтервик? Ну и самообладание! Кто б мог подумать!
— О чем вы?
— Ну как же, разве вы сами не подделали улику? Подделали — и вышли сухим из воды! Эта идея с часами… отличный ход! Трудно было уговорить миссис Палмер подыграть вам?
— Совсем не трудно, — признал мистер Читтервик. — Она ведь и до того уже нам помогла, с той пулей в цветочной клумбе. Это… хм… это уж сам Тодхантер устроил.
— Выстрел в клумбу устроил, вы хотите сказать? Впрочем, нет. Револьвер-то ведь был в полиции.
— Выстрел был настоящий, не сомневайтесь, только сделан гораздо, гораздо раньше. Просто миссис Палмер назвала более позднюю дату. А поскольку пуля свинцовая, она не заржавела, так что уличить свидетельницу в ошибке никто не смог.
— Самое неблаговидное дело — лжесвидетельство.
— Нет-нет! Я уверен, это было вовсе не лжесвидетельство! — шокированный, возразил мистер Читтервик. — Скорее сдвиг памяти… ну, знаете — пресуппозиция…
— Ну да. А эти часы… Полагаю, надпись на крышке — ваших рук дело?
— Нет, миссис Палмер. Мы решили, что рука должна быть женская, с нажимом полегче. Нечего и говорить, что мисс Норвуд никогда не дарила ему часов.
— Само собой. А потом вы спрятали их. Повторюсь: никогда б не подумал, что у вас хватит пороху на такое. Риск был огромный.
— Да, но что ж было делать?! — истово отозвался мистер Читтервик. — Палмер-то невиновен! Меня это ужасало. Я и сейчас считаю, что с них бы сталось на всю жизнь засадить его в тюрьму, отчего нет? А сказать правду он не мог, так же, как и Тодхантер. И представьте только, каково было бы Тодхантеру умирать с мыслью, что его жертва в общем-то напрасна и что Палмер до конца своих дней просидит за решеткой!
— Значит, Тодхантер знал, что Палмер невиновен?
— Ну конечно. Потому-то он так и изводился.
— И знал, кто настоящий убийца?
— Не мог не знать. И, я в этом не сомневаюсь, был восхищен ею.
— Пустой ялик… — задумчиво произнес Фёрз.
— Да, так она попала в сад. Думаю, что в брюках. Если не ошибаюсь, — застенчиво уточнил мистер Читтервик, — брюки в наши дни — обычная принадлежность дамского гардероба.
— Сколько человек знают правду?
— Кроме нас — только трое. Мистер и миссис Палмер, и, конечно…
— Стало быть, Палмер все знал?
— Конечно, с самого начала. Там же была эта, понимаете ли, история с револьвером.
— Вот я всегда знал, что с револьвером дело нечисто. До сих пор уразуметь не могу, зачем Палмер в то утро принес его на квартиру к свояченице.
— Так в то утро он и не приносил! — В порыве откровенности мистер Читтервик потянулся через стол, к собеседнику ближе. — Он принес, но несколькими днями раньше, и сам тогда об этом не знал. Штука в том, видите ли, что миссис Палмер как раз начала страшно нервничать из-за обстоятельств, связанных с мисс Норвуд. Она знала, что муж ее — человек вспыльчивый и импульсивный, и решила от греха подальше убрать револьвер с глаз. Поэтому она позвонила сестре, попросила ту подержать оружие у себя, а потом упаковала его и попросила мужа отнести сверток сестре, сказав ему, что там просто какие-то домашние вещи. Только когда стало известно, что мисс Норвуд застрелили, Палмер бросился искать револьвер и обнаружил, что тот пропал, а услышав, где он, помчался к свояченице.
— Так вот почему он явился туда так рано!
— Ну да. Думаю, он сразу понял, кто застрелил мисс Норвуд. К счастью, он не потерял головы и только просил сестру и мать при всех обстоятельствах стоять на том, что воскресный вечер они безвыходно провели дома. К счастью, следствие им поверило.
— А мистер Тодхантер пытался подменить револьверы, чтобы забрать себе тот, который принес смерть, оставив Фарроуэям, что называется, чистый, — в точности как сказал Бэрнс?
— Именно так, но, конечно, объяснить это Палмеру он не мог. Боюсь, Палмер недооценил Тодхантера, принял его за прилипалу, любителя совать нос в чужие дела. Только ближе к концу до Палмера дошло, к чему клонит наш друг.
— И во время того же визита Тодхантер достиг определенного взаимопонимания с миссис Фарроуэй?
— Несомненно. Больше того, она сама мне об этом сказала. Она-то сразу поняла, что Тодхантер пытается им помочь, но, конечно, не представляла себе, на какие жертвы готов он пойти.
— Как же семья допустила, чтобы Палмер попал под суд?
— Понимаете, никто и подумать не мог, что его признают виновным. А потом он сам на это решился. Понял в конце концов, что причина гибели мисс Норвуд — его собственное неразумное поведение, и, как порядочный человек, принялся всеми силами выгораживать истинную убийцу… любой ценой выгораживать, до конца… Тогда как она, — прибавил мистер Читтервик, — отнюдь не желала, чтобы ее выгораживали. Видимо, нелегко пришлось родным, пока они уговаривали ее молчать. Она все порывалась выступить и рассказать правду. Я… я и сам имел с ней очень непростую беседу.