При виде солнечного зайчика Марго разбирает смех, но она сдерживается и продолжает имитировать страсть, учащенно дышит; на самом деле ей хочется одного: побыстрее принять душ и поехать домой, в Акко, к родителям, полдня проваляться в постели, а вечером пойти в «Абу-Кристо», куда — если не соврал — прикатит черный диджей с «Летучего голландца». С диджеем она познакомилась в Эйлате в конце минувшего мая.
Тогда ее нанял в эскорт один тип из России, вечером они погрузились на «Голландца», тип не вылезал из казино, а она пошла в клуб, где этот черный здоровяк отплясывал с микрофоном, ну а потом…
Хорошо бы это «потом» повторилось завтра; по крайней мере, когда она попросила его сделать ей больно, он не отказался, вытащил из джинсов широкий кожаный ремень и полоснул по ягодицам.
Полоснул так мастерски, что красная отметина исчезла совсем скоро — русский ни о чем не догадался.
Впрочем, она тоже русская. По матери.
А значит — не еврейка.
Полукровка, механически движущаяся в кресле.
Вверх, вниз, вверх, вниз.
Похоже на отжимания в армии, с М-16 за спиной.
Как ни странно, в армию ее взяли.
А может, как раз не странно: там все были равны, и чистокровные, и такие, как она.
По крайней мере, она тут легально.
У нее имеются паспорт, карточка социального страхования, даже банковский счет. И налоговый номер. Все как положено.
Счет пополняется, когда наберется необходимая сумма, Марго уедет.
Ей всего двадцать три, она будет учиться.
Она хочет во Францию, хотя все тут жаждут в Америку.
Почти все.
Этот козел никак не может кончить, она уже устала скакать на нем, вверх, вниз, вверх, вниз, у ортодоксальных всегда какие-то проблемы.
Забавная страна, говорят, что с женами они делают это через дырку в простыне. А ведь сам Бен-Гурион изрек, что Израиль станет настоящим государством лишь тогда, когда в нем появится первая проститутка.
Она устала, ей не терпится сползти с клиента.
Но ортодоксы хорошо платят, больше, чем остальные.
Хуже всего здесь быть нелегалкой.
Неделю назад она встретила подружку, так та рассказала ей, как недавно на границе задержали партию девиц из Украины.
Их привезли в Египет, а там араб посадил их в джип и повез в Израиль.
И то ли заблудился в пустыне, то ли местные не приехали вовремя.
В общем, араб сам и сдал всех девиц пограничникам.
Слава богу, еврейские пограничники — не арабские, те бы еще и попользовались.
Марго прикусывает нижнюю губу, чтобы не закричать.
Внезапно у нее начинается оргазм: видимо, клиент старался не зря.
Домой она уедет не раньше семи, а окажется там в девять, если не в десять.
И завтра будет отсыпаться полдня, а потом — готовиться.
Она никогда не видела Адамастора в чате, странно, что он туда забрел.
Еще страннее, что он говорил по-русски; вчера она это упустила из виду.
Клиент, похоже, кончил.
Марго сползает с мужчины и чувствует, как у нее болят мышцы ног.
Клиент в презервативе, семя — для жены, они всегда так говорят, ортодоксальные.
Теперь он примет душ и уйдет, и она свободна.
Ей бы еще сходить в парикмахерскую: она давно не подкрашивала волосы.
От рождения они у нее черные и вьющиеся, а сейчас она кудрявая блондинка.
С большими темными глазами.
Она не похожа на мать, у той и внешность чисто русская.
Марго закрывает дверь за клиентом.
Деньги он отдал ей в конверте.
Она отсчитает свою долю и уберет в сумочку, но это чуть позже.
Когда хоть полчаса, но полежит на кровати, чтобы утихла боль в ногах.
Он ее уделал, обрезанный пейсатый козел.
Она не любит ортодоксов, как не любит и арабов.
У тех встречаются неимоверно длинные члены, только вот какие-то мягкие. И потом — она их боится.
Никогда не знаешь, что араб выкинет, даже христианин.
У них глаза лживые-лживые, а у ортодоксов — безумные.
Через полчаса она примет душ, отдаст часть денег мадам и сядет в машину.
В свою старенькую «мазду».
Очень старенькую.
Но в ней есть кондишн, и она еще вполне бодро бегает.
Почему Адамастор говорил по-русски?
Марго становится страшно, по спине бегут мурашки.
Что ж, она любит, когда ей страшно.
И когда ей делают больно.
Она любит грубость, черный Адамастор вел себя очень грубо.
Дважды ударил ее по щеке.
Сначала по одной, затем — по другой.
И в ней все взорвалось, будто в душу ворвался космос.
Она это так и назвала: астральная половая агрессия.
Вечер, дорога забита транспортом, всюду опять пробки.
Придется отключать кондишн и открывать окна — кондишн жрет много бензина, а бензин — это деньги.
Она только и делает что зарабатывает деньги, но их все равно не хватает. Конечно, если каждый раз не откладывать на счет, станет легче, но тогда Франция сделает ей ручкой.
Ей делает ручкой какой-то подозрительный тип из «фиата-пунто», там окна тоже открыты, значит — экономят бензин.
Тип в темных очках, очень коротко стриженный.
И лицо загорелое, хотя тут у всех загорелые лица.
Он закуривает и выпускает в ее сторону колечко дыма.
Марго улыбается, машет ему рукой и трогается с места: пробка рассосалась, путь свободен.
— В это время всегда так! — сообщает Лева Максиму. — Из одной пробки в другую.
Они в дороге минут сорок, а продвинулись совсем чуть-чуть.
— Дальше будет проще, — обнадеживает Лева. — Проедем Натанью, а там уже рядом.
Банан смотрит по сторонам.
Типичные южные дома, типичные южные обочины.
Хотя он не ожидал, что здесь так много зелени.
А еще — что здесь так душно и влажно, он постоянно пьет, да еще Лева подначивает: мол, пей больше, тут требуется минимум два литра в день…
Внезапно Максим видит море, оно слева, четвертое море за это лето.
Или третье?
Смотря как считать.
Персидский залив, Аравийское море, Эгейское…
Это — Средиземное.