Один преступник — мужчина среднего роста, худой, был одет в темный, почти черный костюм и черную шляпу.
Приметы второго преступника — того, который бежал по улицам Кирхмайера и «На Колинске»: рост 160–162 сантиметра, широкоплечий, крепкого телосложения, лицо полное, круглое, загорелое, большой рот с полными губами, темные, занесенные назад волосы, возраст примерно 30–35 лет. Одет в темный, скорее темно-коричневый костюм в светлую полоску и коричневые ботинки. Во время бегства головного убора не имел.
Один из преступников оставил на месте преступления светлый бежевый плащ из шелкового репса со светлыми пуговицами. У каждого из преступников был темно-коричневый портфель. Оба портфеля обнаружены на месте преступления.
В одном из этих портфелей оказалась грязноватая кепка бежевого цвета из верблюжьей шерсти с большим круглым сине-желтым фирменным знаком торгового дома «Била Лабуть».
Преступник, скрывшийся с места преступления пешком, оставил там женский велосипед фирмы «Мото-Вело Я. Крчмарж, Теплице», фабричный номер 40363. У велосипеда черные ободья колес с красными полосами шириной 9 миллиметров; цвета слоновой кости, с красными полосами вилка и рама; красный, окаймленный черным руль; бордовое, в хорошем состоянии седло на пружинах; коричневая сумка для инструментов; черный предохранительный щиток над цепью и сильно поврежденные, окрашенные в темные и светлые цвета крылья.
К велосипеду прикреплен никелированный воздушный насос с ножным держателем и шлангом длиной 25 сантиметров. На этом велосипеде висел один из портфелей, обнаруженных на месте преступления.
Преступники, по всей видимости, ждали исполняющего обязанности имперского протектора на месте покушения длительное время, может быть, даже несколько часов.
При установленном вознаграждении в 10000000 крон за сведения от населения, способствующие поимке преступников, которое будет полностью выплачено, предлагаются следующие вопросы:
1. Кто может дать сведения о преступниках?
2. Кто видел преступников на месте преступления?
3. Кому принадлежат вышеописанные вещи, у кого пропали вышеописанный женский велосипед, плащ, кепка и портфели?
Вышеописанные вещи с 9 часов утра сегодняшнего дня выставлены в витрине обувного магазина «Батя», Прага II, Вацлавская площадь, 6.
Лица, располагающие требуемой информацией, но не сообщившие ее добровольно полиции, будут в соответствии с объявленным приказом имперского протектора в Чехии и Моравии о введении с 27 мая 1942 года чрезвычайного положения вместе со всей семьей расстреляны. Заверяем всех, что их сведения будут рассматриваться как исключительно доверительные.
Домовладельцы, квартирохозяева, владельцы отелей и так далее по всей территории протектората начиная с 28 мая 1942 года обязаны зарегистрировать всех проживающих у них лиц, до сих пор не зарегистрированных, со ссылкой на настоящее постановление в соответствующем полицейском отделении. Невыполнение этого предписания карается смертью.
Сведения принимает гестапо, главное управление гестапо в Праге (Staatspolizeileitstelle, Прага) по адресу: Прага II, Бредовская улица, 20, номер телефона 20-041, а также любое другое немецкое или протекторатное полицейское управление. Сведения принимаются лично или по телефону.
Прага, 28 мая 1942 года.
Шеф СС и полиции при имперском протекторе в Чехии и Моравии статс-секретарь
К. Г. Франк.
Ян вскочил с постели и подбежал к зеркалу. Лицо у него было распухшее и все в синяках. Он быстро оделся и вышел на кухню.
— У вас есть какой-нибудь грим? — спросил он у пани Новаковой, — Мне срочно надо выйти на улицу. Хоть как-то надо прикрыть эту радугу.
— Давайте сначала еще раз сделаем компресс, — предложила пани Новакова, — а уж потом будем думать о гриме. Опухоль на вашем лице привлекает больше внимания, чем синяки.
— Только быстро, — согласился Кубиш.
— Через час можно будет выходить, — заверила его хозяйка.
Кубиш посмотрел на часы: до обусловленной встречи с Габчиком оставалось более двух часов.
— Час у меня, пожалуй, есть, — согласился он.
Ганка прямо с поезда пошла в Дейвице к «тете», чтобы узнать у Вальчика подробности покушения: сегодня вечером Бартош должен был отправить в Лондон радиограмму с докладом о произведенной операции. Трамвай подошел очень удачно, и на дорогу у нее ушло не более двадцати минут. Еще на вокзале она купила утреннюю газету и в трамвае прочитала сообщение о покушении.
Когда она вошла в его комнату, Вальчик даже не вышел ее встретить, он продолжал сидеть на диванчике. Очевидно, он не хотел показать ей, что ранен.
— Рассказывай, — без всякого приветствия приказала она, усаживаясь напротив него на стул и передавая ему газету.
— Рассказывать особо нечего, — покачал головой Вальчик, — Покушение произвели. Гейдрих с тяжелым ранением в больнице. Ранен он бомбой с начинкой, так что, будем надеяться, что не выживет. С нашей стороны пока потерь нет. Ранен Кубиш, но насколько серьезно — не знаю. Плохо, если в него тоже попала картечь с начинкой. Я пока никого еще не видел. Чуть позже пойду, попробую найти ребят. Так что подробности передадите позже. Как у вас там в Пардубице?
— Ночью была облава, — вздохнула Ганка. — Говорят, проверяли квартиры, но к нам, слава Богу, не заходили. В поезде раза три проверяли документы, ходят слухи, что вообще на время закроют пассажирское движение. Бартош приказал сидеть всем тихо, на улицу без особой нужды не показываться. Надеюсь, как-нибудь переживем.
— Все на это надеются, — согласился Вальчик. — Нам надо найти какое-нибудь очень укромное местечко, чтобы отсидеться. На квартирах мы и хозяев ставим под угрозу, и сами живем как на пороховой бочке.
— Бартош нам говорил, что вы, возможно, поменяете квартиры, — кивнула Ганка, — говорил даже, что вас, может быть, отправят в лес, а туда прилетит самолет из Лондона и заберет вас.
— Куда уж им забирать нас, когда они отбомбиться и то не могут нормально, — махнул рукой Вальчик. — Мы теперь здесь до конца войны, — и после небольшой паузы добавил: — Если не погибнем.
С этой встречи Ганка ушла очень разочарованной: никаких подробностей узнать ей так и не удалось.
Не прошло и десяти минут с того момента, как ушла Ганка, как в квартире у «тети» снова раздался условный звонок.
Несмотря на то, что звонок был условный, Вальчик на всякий случай встал за дверь и достал пистолет, но тут услышал в прихожей взволнованный голос Ганки. Он снова сел на диванчик.
— На, полюбуйся! — объявила она, врываясь в комнату Вальчика и, прихлопнув ладонью, положила перед ним на стол небольшой листок бумаги.
С бумаги на Вальчика смотрела его фотография, а внизу было написано следующее: